Въ то же самое время произошелъ со мною маленькій случай, который остался мн навкъ въ памяти, такъ какъ я былъ близокъ отъ смерти. Надо сказать, что во время ожиданія жителей одного нападенія со стороны индйцевъ они прятали свой порохъ въ помщенія безопасныя и недалекія, чтобы имть его подъ рукой въ случа надобности. Сосдъ нашъ спряталъ шесть кружекъ пороху въ трубу одной заброшенной кухонной печи, которая стояла на открытомъ воздух, близъ сруба амбара или какого-то навса, и съ той минуты забылъ и думать о немъ. Мы наняли полудикаго индйца выстирать намъ блье, и онъ вмст со своимъ ушатомъ поселился въ этомъ сруб.

Заброшенная печь была всего на шесть футовъ отъ него и стояла какъ разъ напротивъ. Пришло въ голову индйцу согрть воду; онъ вышелъ, затопилъ забытый пороховой магазинъ и поставилъ котелъ воды для согрванія, затмъ вернулся къ ушату. Я вошелъ къ нему въ срубъ, бросилъ ему еще блья и платья и только-что хотлъ съ нимъ заговорить, какъ вдругъ послышался страшный трескъ: оказалось, что печь взорвало на воздухъ и она исчезла съ нашихъ глазъ, не оставляя за собою никакихъ слдовъ. Разлетвшіеся обломки ея упали на отдаленныя улицы, крыша надъ нашею головою на-половину провалилась и одна изъ заслоновъ печей, разрзавъ пополамъ маленькую стойку передъ самымъ носомъ индйца, съ визгомъ пролетла между нами и вылетла, проткнувъ навсъ. Я былъ блденъ, какъ полотно, слабъ, какъ котенокъ, и сразу лишился дара слова. Индецъ же остался невозмутимымъ, онъ не выказалъ ни страха, ни смущенія; онъ только бросилъ стирать, выдвинулся весь впередъ и сталъ удивленно обозрвать гладкое, пустое мсто, потомъ сказалъ:

— Пфу! Отъ печи куча ушла! — и возобновилъ свое стираніе такъ же спокойно, какъ будто ничего не произошло особеннаго, а было обыкновенное явленіе печей взлетать и разлетаться на куски. Подъ словомъ «куча» индецъ, на своемъ исковерканномъ англійскомъ язык, хотлъ сказать, «очень много».

Я теперь приближаюсь въ разсказу одного страннаго эпизода, весьма страннаго, который оставилъ по себ сильное воспоминаніе въ моей лнивой, ничего не стоющей и пустой жизни. Близъ города, на склон одной горы, выступали красноватые кварцевые края, обнаруживающіе признаки серебряныхъ прожилокъ, которыя глубоко проникали, разумется, въ ндра земли. Они принадлежали обществу, называемому «Обширный Западъ». Тамъ была шахта, глубиною въ шестьдесятъ или въ семьдесятъ футовъ, прорытая внизу подъ кварцевымъ краемъ, и каждый зналъ о существованіи этой скалы и объ ея богатств, которое, впрочемъ, было не изъ ряду выходящее. Я тутъ замчу, что неопытному человку, вс кварцы извстной области могутъ казаться одинаковыми, но старый, бывалый человкъ при одномъ взгляд на смшанныя груды скалъ отдлитъ части ихъ и скажетъ, которая откуда и куда идетъ, такъ же свободно, какъ кондитеръ отдляетъ и располагаетъ конфектами, смшанными въ одной куч.

Прошелъ слухъ, что «Обширный Западъ», говоря языкомъ минеровъ, «ударилъ по богатой!». Весь городъ заволновался, вс сбжались посмотрть на новое раскрытіе, и нсколько дней подърядъ скопленіе народа около «Обширнаго Запада» было такъ велико, что неизвстному показалось бы, что врно собрался митингъ для засданія. Разговоръ только и вертлся, что о богатомъ открытіи, никто боле ни о чемъ не думалъ и не говорилъ, какъ только объ этомъ. Каждый бралъ и уносилъ съ собою образчикъ, мололъ его въ ступк, промывалъ въ своей роговой ложк и безмолвно глядлъ на чудесные результаты. Это была скала не твердая, но черное, растворяющее вещество, которое можно было смять въ рук, какъ картофель, и потомъ, положивъ на бумагу, видть въ немъ множество крапинокъ золота и частички «самороднаго» серебра. Хигбай принесъ цлую горсть къ намъ въ хижину, и когда онъ промылъ ее, то удивленіе его было выше всякаго описанія. Общество «Обширнаго Запада» возгордилось. Говорили, что были сдланы ему предложенія продать по тысяч долларовъ за футъ, но общество отказало. Каждый изъ насъ испыталъ неудачи, но такой обидной, чтобъ не имть возможности пріобрсти собственность въ «Обширномъ Запад», казалось, трудно перенести. Свтъ Божій мн опротивлъ и жизнь сдлалась тягостна, я потерялъ аппетитъ и способность чмъ бы то ни было интересоваться; къ несчастью, я принужденъ былъ не двигаться съ этого мста вслдствіе своего безденежья и видть и слышать радостныя лица и разговоры.

Общество «Обширнаго Запада» запретило, наконецъ, брать и уносить съ собою образчики этой руды, и хорошо сдлало, потому что каждый кусокъ изображалъ изъ себя крупную цнность. Чтобъ дать понять о чрезвычайномъ богатств этой руды, я только замчу, что одна 1600 часть фунта была продана такъ, какъ есть, при самомъ отверстіи шахты, по одному доллару за фунтъ, человкъ, который совершилъ эту покупку, навьючилъ ее на муловъ и отправился въ Санъ-Франциско, не взирая на разстояніе и трудности сдлать сто пятьдесятъ или двсти миль по горамъ, довольный тмъ, что получитъ громадную прибыль, которая вполн вознаградитъ его за трудъ. Общество также дало приказаніе своимъ служащимъ не пускать на руду никого безъ дозволительнаго пропуска. Я все продолжалъ предаваться своимъ мрачнымъ мыслямъ, Хигбай также не могъ успокоиться, но выражалъ это иначе, чмъ я. Онъ постоянно ходилъ около скалы, разсматривалъ ее черезъ лупу, обозрвалъ ее ее всхъ сторонъ и съ разныхъ мстъ и посл каждаго такого изслдованія приходилъ все къ одному и тому же результату, и возвращался, говоря одну и ту же фразу: «Нтъ, это „не“ есть скала „Обширнаго Запада!“

Раза два онъ мн говорилъ, что непремнно проникнетъ въ шахту „Обширнаго Запада“, несмотря на опасность быть застрленнымъ. Я такъ былъ убитъ, что совсмъ хладнокровно относился къ его намренію. Попытка его въ этотъ день потерпла неудачу; онъ отправился ночью, — опять не удалось; на другой день всталъ чуть свтъ, попытался — и снова неудачно. Тогда онъ спрятался въ шалфейные кусты, лежалъ въ нихъ часъ, лежалъ другой, въ ожиданіи ухода нкоторыхъ рабочихъ, которые должны были идти обдать за каменной глыбой; думалъ, что пора встать и попытать счастье, но оказалось преждевременно: одинъ изъ людей вернулся назадъ; опять подождалъ немного, опять всталъ и пошелъ, и, подходя уже совсмъ къ отверстію шахты, другой изъ служащихъ поднялся изъ-за глыбы какъ бы для рекогносцировки; Хигбай бросился на земь и лежалъ неподвижно; черезъ нсколько времени онъ поползъ на рукахъ и колняхъ въ отверстію шахты, быстро оглядлъ вокругъ себя, схватилъ веревку и опустился внизъ. Онъ исчезъ во мрак по боковому направленію, какъ разъ въ то время, какъ изъ отверстія шахты показалась голова и кто-то крикнулъ: „Эй, кто тамъ?“, но онъ отвта не далъ. Посл этого никто больше его не безпокоилъ. Спустя часъ времени онъ вошелъ въ хижину потный, красный и готовый, кажется, лопнуть отъ сдержаннаго волненія, онъ проговорилъ театральнымъ шепотомъ:

— Я ожидалъ это! Мы богачи, знайте это! Это потайной слой!

Одну минуту я думалъ, что земля колеблется подо мною. Сомнніе, убжденіе, снова сомнніе, восторгъ, надежда, изумленіе, вра, недовріе — вс эти чувства и много другихъ всевозможныхъ пролетли въ моей голов, и я не могъ выговорить ни слова. Минуты дв спустя посл этого умопомшательства я привелъ себя нсколько въ спокойное состояніе и сказалъ:

— Повторите, что сказали!

— Это потайной слой.

— Ну, такъ, дружище, давайте сожжемъ домъ или убьемъ кого-нибудь! Выйдемте отсюда на просторъ, крикнемъ ура! Нтъ это не можетъ быть! Оно черезчуръ хорошо, чтобъ оно могло быть въ дйствительности.

— Это потайной слой, говорю я вамъ! Висячія стны, обложныя стны, глиняная оболочка — однимъ словомъ, все, что требуется!

Онъ весело подбросилъ фуражку на воздухъ, прокричалъ три раза ура, и я, глядя на него, отправилъ вс сомннія къ чорту, и заразился его веселымъ настроеніемъ.

Но, вроятно, читатель ждетъ объясненія. „Потайнымъ слоемъ“ называется залежь, которая не выступаетъ поверхъ земли; рудокопъ не можетъ знать объ ея существованіи, на нее натыкаются случайно, длая шахту или при прорытіи тоннеля. Хигбай хорошо зналъ скалу „Обширнаго Запада“, и чмъ боле онъ разсматривалъ новое развтвленіе, тмъ боле убждался, что руда эта не могла происходить отъ жилы „Обширнаго Запада“. Итакъ, ему одному пришло въ голову, что внизу, на дн шахты, долженъ находиться потайной слой, существованіе котораго даже рабочіе „Обширнаго Запада“ не подозрвали, и дйствительно онъ былъ правъ. Когда онъ спустился въ шахту, то нашелъ, что потайной слой совершенно самостоятельно проходилъ черезъ жилу „Обширнаго Запада“, разрзая ее діагонально, и что имлъ хорошо обозначенную свою наружную оболочку и глиноземъ. Изъ этого слдуетъ, что слой этотъ былъ общественнымъ достояніемъ. Об залежи отлично обозначались, и минеру легко было опредлить, который принадлежитъ „Обширному Западу“, и который нтъ.