По аналогии с создадим ещё один иероглиф: (дерево) + (ветка) -> (ветка).

[ - Ветка СИ_эда 8 ( (75) дерево)]

Некоторое недоумение может вызвать следующая странность: зачем нужно было, уже имея в распоряжении образ ветки , создавать ещё один иероглиф с тем же самым значением и почти с той же самой символикой . Объяснить данный факт можно, пожалуй, лишь тем, что в своё время символ , действительно, обозначал ветку, но со временем на его долю всё больше и больше стала возлагаться нагрузка по обозначению ветки, с помощью которой что-то подпирают, что в конце концов вылилось в применение иероглифа для записи глагола (сасаэру) - подпирать [252] . Со смещением у иероглифа «центра тяжести» с «ветки» в сторону «подпорки» сам собой встал вопрос о необходимости создания нового символа, однозначно указывающего на ветку как на природный объект, а не как на деревянный предмет, имеющий непосредственное практическое применение. Как видите, решение было найдено, и мы теперь можем ласкать свой взор чрезвычайно лаконичным и точным иероглифом (ветка), в основу которого опять-таки положена «ветка» .

[ - Подпирать, поддерживать СИ_сасаэру 4 ( (65) ветка)]

Несмотря на то, что иероглиф то там то сям всё еще называется «веткой» [253] , сегодня он в большинстве случаев к дереву никакого отношения уже не имеет, в сочетании с другими иероглифами перенося значение «ветвь» на другие природные, техногенные и прочие объекты: ветвь (железнодорожная), ответвление (компании), приток (реки) и так далее. Основное же его кунное употребление - (сасаэру), хотя этот же кандзи можно встретить и в других значениях, например, в виде глагола (цукаэру) - засариваться, застревать, запинаться.

Тему многозначности иероглифа закончим на первый взгляд неожиданным выражением значения «расходовать»: (сисюцу) - расходы, ассигнования, (сито) - траты, расходы, статьи расхода [254] .

Ключиком для запоминания она «СИ» кандзи «Ветка» будет служить глагол «СИдеть»: на ветках СИдят вороны. Здесь хотелось бы ещё раз отметить, что в Кандзявых эссе неоднократно подчеркивалась мысль о том, что запоминание онов японских иероглифов задача значительно более сложная, чем запоминание их кунов, основной причиной чего является фонетическая скудность онного состава кандзи. Куны более разнообразны по звучанию, а потому они способны вызвать значительно большее число ассоциаций и разного рода опорных связей. Что говорить, если даже такая бесхитростная рифма как «засохла ветка «карээда» - ищите рядом короеда» создаёт ассоциацию сразу на несколько слов: карээда (сухая ветка), эда (ветка), карэру (засыхать). Но, несмотря на простоту и ясность подобных примеров, надо всё же стараться находить опору в самом японском языке. Так, в среде японистов хорошо известна фундаментальная книга «Грамматика японского языка» [255] , автор которой носит распространённую в Японии фамилию (киэда). Ну чем не дополнительный рычажок для нашей памяти?

Сложив вместе (КО_карэру_засыхать) и (СИ_эда_ветка), получим «сухую ветку»: (карээда) [256] . На сухой ветке [257] (, карээда ни) ворон (, карасу)...

Вот только ворон [258] ли? Пожалуй, есть смысл этому крайне выразительному кандзи уделить чуть больше внимания.

Чрезвычайно грациозный иероглиф! Запрокинутая голова, сверху клюв или пёрышко, раскрытые крылья, распущенное оперенье. Великолепная стилизация под птицу! Только не всякая это птица и даже не ворон, а обыкновенная ворона (ворона как вид, а не как «жена ворона»). При этом не та серая ворона (Corvus cornix), которая чувствует себя как дома во всех городах и весях России, а, можно сказать, своя японская, совсем-совсем чёрная (Corvus corone). Так что если автор перевода и не был прав, то совсем чуть-чуть.

Интересно было бы узнать, не сродни ли русскому «кар-кар» японское название вороны «карасу»? Кстати, слово «карасу» в нашем хайку встречается дважды, один раз явно: (карасу) - ворона, и другой раз исключительно в сокрытом от глаз читателя виде благодаря иероглифу (КО_карэру) - сохнуть. Всё дело в том, что этот иероглиф кроме глагола «карэру» образует ещё глагол «карасу» - засушивать, высушивать. «Карэру» - засыхать, «карасу» - засушивать. Элементарно и, самое главное, просто. Вот вам и ключ для запоминания сразу двух слов: «ворона» и «засушивать». И всё это благодаря одному хоть и маленькому, но знаменитому стихотворению.

... На сухой (в смысле, засохшей) ветке ворона... Дальше идёт частица «но». Здесь её можно воспринимать как аналог частицы именительного падежа «ГА» [259] . За ней следует глагол «томаритару» - поэтический аналог конструкции «томаттэ иру» [260] . То есть ворона сидит, но сидит не вообще, а сидит и продолжает сидеть как раз в тот момент, о котором идёт речь. Только не следуе в данном конкретном случае глагол «сидеть» воспринимать буквально. Для обозначения факта сидения в японском языке предусмотрено несколько соответствующих каждому конкретному случаю глаголов, например, (сувару) - сидеть [261] . Наш же «томару» , если переводить его буквально, означает «останавливаться», «остановиться».

Так уж получилось, но ни в одном из источников, имеющихся в распоряжении автора Кандзявых эссе, не удалось найти данное произведение в виде, в котором глагол «томару» был бы записан иероглифом. Случайность это, недосмотр или тонкий поэтический намек на двусмысленность? [262] На свой страх и риск остановимся на вполне конкретном (в смысловом отношении) кандзи (СИ_томару) - останавливаться. Для нас важно то, что смысловая значимость этого иероглифа не противоречит всему нашему западно- и восточноевропейскому опыту.

(томару) - останавливаться.

(томэру) - останавливать.

[ - Останавливаться СИ_томару 4 ( (77) останавливаться)]

Кандзи чрезвычайно лёгок и для запоминания, и для графического воспроизведения. На дороге стоят двое: взрослый и ребёнок. Взрослый, пытаясь остановить транспортное средство, голосует рукой. При этом глагол (томару - «мы с Тамарой ходим парой»), действительно, обозначает физическую остановку объектов и имеет смысл «останавливаться» (прекращать движение): (басу га томатта) [263]– остановился автобус [264] , (басу о томэру) - остановить автобус.