Таким образом, наши отечественные архивные материалы из фонда Сталина подтверждают ссылки американского документа на крайне неблагоприятные для Советского Союза международные обстоятельства, сложившиеся к 1935–1936 годам и толкавшие его к сближению с европейским Западом — с Францией и Англией.

Существуют и опубликованные советские дипломатические документы, в которых прямо говорилось о возможности антисоветского польско-германского военного альянса. Так, в момент наибольшей напряженности в советско-германских отношениях, падающей на середину 1930-х годов, М.М. Литвинов опасался намерения Германии «поделить с Польшей Советскую Украину»{153}. «Потенциальным союзником» Германии назвал Польшу советский полпред в Берлине Я.З. Суриц в сообщении для НКИД СССР в августе 1936 г.{154}

Однако вскоре, на рубеже 1936–1937 годов, по мнению составителей американского документа, происходит поворот Советского Союза от стран Запада к достижению определенного согласия с нацистской Германией и даже с Японией. Время, когда, разуверившись в выгодах партнерства с демократиями Запада, Советский Союз стал склоняться к тому, чтобы найти «модус вивенди» с агрессорами. Даже, утверждается в документе, войти с ними чуть ли не в союзнические отношения. Приводятся причины этого поворота — неудачи в деле коллективной безопасности и провал политики народного фронта во Франции.

И далее, непосредственно подводя изложение к моменту созыва Мюнхенской конференции, документ гласит:

Слухи об этом союзе достигли правительств Франции и Англии и французский министр иностранных дел Бонне в начале сентябре [1938 г.] был послан в Женеву для встречи с русским министром иностранных дел Литвиновым. В ходе беседы Литвинов отрицал существование союза с Германией и Японией, но был столь уклончив в ответ на требование Бонне принять на себя твердое обязательство на случай нападения Германии на Чехословакию, что французской министр иностранных дел пришел к убеждению, что слухи о германо-русском союзе верны. Когда эти новости дошли до британского правительства, англичане и французы были настолько расстроены потерей своего русского союзника, что решили, что Чемберлен должен немедленно навестить Гитлера с тем, чтобы добиться максимально приемлемых условий, пока Франция и Англия либо смогут подготовиться к тому чтобы самим, без русской помощи, встретить германский удар, либо выиграть время, чтобы вновь привлечь Россию к союзу с Францией.

Стоит в этой связи упомянуть советские пропагандистские усилия, направленные на защиту от обвинений в том, что своей позицией в вопросе помощи Чехословакии СССР вынудил западные страны уступить требованиям Гитлера. В докладе по случаю очередной годовщины Октябрьской революции в ноябре 1938 года глава советского правительства В.М. Молотов особо остановился на этих обвинениях, говоря о «жульнических попытках» изобразить советскую позицию в чехословацком вопросе как «уклончивую и неопределенную», что, по его выражению, «не удалось и очень ловким людям»{155}. Но обвинения не прекращались, о чем свидетельствует опубликованная дипломатическая переписка между Народным комиссариатом иностранных дел СССР и советскими полпредами (послами) в западных столицах{156}.

В мировой историографии можно найти подтверждение положению анализируемого американского архивного документа о том, что своим успехом в Мюнхене Гитлер в немалой мере обязан наметившейся советской переориентации на Германию, не оставившей английскому премьер-министру Н. Чемберлену иного выхода, кроме как искать соглашения по вопросу о чешских Судетах. Так, известный американский дипломат и историк Дж. Кеннан, в 1930-е годы сотрудник посольства США в СССР, временем переориентации советской политики считает начало 1937 г., связывая это с «глубоким разочарованием» Сталина англичанами и французами, оказавшимися неспособными эффективно противостоять Гитлеру{157}.

До сих пор в книгах некоторых наших авторов можно прочитать о том, что советско-германское сближение произошло чуть ли не спонтанно, во всяком случае, лишь после того, как весной-летом 1939 г. Советский Союз исчерпал все другие возможности обезопасить себя. Факты, документы говорят, что это не так.

Обратимся к такому важному сталинскому документу, каким является «Краткий курс истории ВКП(б)». Книге, незаменимой для тех, кто хотел бы понять природу сталинизма. В данном случае нас интересует международный раздел последней главы этой книги, опубликованной в газете «Правда», что следует подчеркнуть, еще до Мюнхена — 19 сентября 1938 г. Напомним, что международное положение того времени характеризовалось Сталиным в этой книге как фактическое начало «второй империалистической войны», развязанной фашистскими агрессорами при пособничестве «так называемых демократических стран» Запада. Ни о каком внешнеполитическом выборе в пользу той или иной группы государств, фашистских или нефашистских, речи не было.

Это — из правки международного раздела последней главы «Краткого курса истории ВКП(б)», которая, свидетельствуют материалы архивного фонда Сталина, была вписана им в уже отпечатанный текст непосредственно перед публикацией в «Правде»{158}. Вероятно, в первых числах или середине сентября 1938 года, когда работа над книгой была завершена. Публикация же раздела состоялась, повторюсь — ровно за десять дней до Мюнхенской конференции 29–30 сентября.

Сталинскую правку, — она, конечно, вошла в окончательный текст, — стоит воспроизвести (хотя и не полностью):

«Так называемые “демократические государства, конечно, не одобряют “крайностей фашистских государств и боятся усиления последних. Но они еще больше боятся рабочего движения в Европе и национально-освободительного движения в Азии, считая, что фашизм является “хорошим противоядием” против всех этих “опасных” движений. Поэтому правящие круги “демократических” государств, особенно же — правящие круги Англии, ограничиваются политикой уговаривания зарвавшихся фашистских заправил “не доводить дело до крайности”, давая им одновременно понять, что они “вполне понимают” и сочувствуют в основном их реакционно-полицейской политике против рабочего и национально-освободительного движения».