Том 1. Стихотворения
вернуться

Бальмонт Константин Дмитриевич
Шрифт:

Аюдаг

Синеет ширь морская, чернеет Аюдаг. Теснится из-за Моря, растет, густеет мрак. Холодный ветер веет, туманы поднялись, И звезды между тучек чуть видные зажглись. Неслышно Ночь ступает, вступает в этот мир, И таинство свершает, и шествует на пир. Безмолвие ей шепчет, что дню пришел конец, И звезды ей сплетают серебряный венец. И все полней молчанье, и все чернее мрак. Застыл, как изваянье, тяжелый Аюдаг. И Ночь, смеясь, покрыла весь мир своим крылом, Чтоб тот, кто настрадался, вздохнул пред новым злом.

«В этой жизни смутной…»

В этой жизни смутной Нас повсюду ждет – За восторг минутный – Долгой скорби гнет. Радость совершенства Смешана с тоской. Есть одно блаженство: – Мертвенный покой. Жажду наслажденья В сердце победи, Усыпи волненья, Ничего не жди.

«Нет, не могу я заснуть, и не ждать, и смириться…»

Нет, не могу я заснуть, и не ждать, и смириться,  В сердце волненье растет и растет! Может ли ветер свободный кому покориться?  Может ли звезд не блистать хоровод? Нет, мне не нужно покоя, не нужно забвенья,  Если же счастья нам не дано, – В море отчаянья, в темную бездну мученья  Брошусь на самое дно!

В час рассвета

Над ущельем осторожным, меж тревожных чутких скал, Перекличке горных духов в час рассвета я внимал. Со скалы к скале срывался, точно зов, неясный звук. Освеженный, улыбался, пробуждался мир вокруг. Где-то серна пробежала, где-то коршун промелькнул, Оборвался тяжкий камень, между скал раздался гул. И гнездится, и клубится легкий пар, источник туч, Зацепляясь, проползает по уступам влажных круч. И за гранью отдаленной, – радость гор, долин, полей, – Открывает лик победный, все полней и все светлей, Ярко-красное Светило расцветающего дня, Как цветок садов гигантских, полный жизни и огня.

Ветер («Я жить не могу настоящим…»)

  Я жить не могу настоящим, Я люблю беспокойные сны,   Под солнечным блеском палящим, И под влажным мерцаньем Луны.   Я жить не хочу настоящим, Я внимаю намекам струны,   Цветам и деревьям шумящим, И легендам приморской волны.   Желаньем томясь несказанным, Я в неясном грядущем живу,   Вздыхаю в рассвете туманном, И с вечернею тучкой плыву.   И часто в восторге нежданном Поцелуем тревожу листву.   Я в бегстве живу неустанном, В ненасытной тревоге живу.

Призраки («Шелест листьев, шепот трав…»)

  Шелест листьев, шепот трав,   Переплеск речной волны,   Ропот ветра, гул дубрав,   Ровный бледный блеск Луны.   Словно в детстве предо мною,   Над речною глубиною, Нимфы бледною гирляндой обнялись, переплелись.   Брызнут пеной, разомкнутся,   И опять плотней сожмутся, Опускаясь, поднимаясь, на волне и вверх и вниз.   Шепчут темные дубравы,   Шепчут травы про забавы Этих бледных, этих нежных обитательниц волны.   К ним из дали неизвестной   Опустился эльф чудесный, Как на нити золотистой, на прямом луче Луны.   Выше истины земной,   Обольстительнее зла,   Эта жизнь в тиши ночной,   Эта призрачная мгла.

Зарождение ручья

На вершине скалы, где потоком лучей Солнце жжет горячей, где гнездятся орлы, Из туманов и мглы зародился ручей, Все звончей и звончей по уступам скалы Он волной ударял, и гранит повторял Мерный отзвук на звук, возникавший вокруг. Как прозрачный кристалл, как сверкающий луч, Переменчивый ключ меж камней трепетал, На граните блистал, и красив, и певуч, Жаждой жизни могуч, он от счастья рыдал, И кричали орлы, на уступах скалы, У истоков ручья, в торжестве бытия.

Дух ветров

Дух ветров, Зефир игривый Прошумел среди листов, Прикоснулся шаловливый К нежным чашечкам цветов. И шепнул неуловимый, И волною шевельнул, К арфе звучной и незримой Дланью быстрою прильнул: И с беспечностью ребенка, Не заботясь ни о чем, Он играл легко и звонко В ясном воздухе ночном. И влюбленные наяды Показались из волны, И к нему кидали взгляды В свете гаснущей Луны. Нимфа с нимфою шепталась, О блаженстве говоря. А за Морем пробуждалась Розоперстая заря.