И ведь произошло это опять на той же террасе. Вероятно, терраса и вид с нее каким-то образом действовали на Прю. Когда он просил Альму выйти за него замуж, он понимал, что идет на риск, и тем не менее решил не считаться с этим. Какой-то слабый голос в глубине сознания подсказывал ему, что если говорить об этом не часто, то можно кое-что и выиграть, ничем при этом не рискуя.

На этот раз Прю рассказал ей все о тех, кто жил в гарнизоне постоянно, о жизни женатых сержантов. Он сказал ей о том, что придется подождать год, прежде чем ему удастся перевестись в Штаты. Они могли бы хорошо прожить на часть ее сбережений, пока он заслужит первые три звания, на что — если он действительно постарается — потребуется не так уж много времени. Прю заявил, что не придает никакого значения тому, что она поддерживает его материально, и тому, что зарабатывает деньги проституцией. Он говорил об этом, и ему даже нравилось, что у него такие широкие взгляды.

Альма выслушала его внимательно, но ни разу не посмотрела ему в глаза. Некоторое время она сидела молча, как бы взвешивая все сказанное Прюиттом.

— Ты говоришь, что любишь меня, — резюмировал Прю, подготавливаясь к обороне. — Все время говоришь, что я очень дорог тебе. О’кей. Я верю. Я тоже люблю тебя, и ты тоже мне очень дорога. В таком случае жениться — это самый правильный шаг для нас, так ведь? — закончил он.

— Ты просто чувствуешь себя одиноким, потому что тебя прорабатывают в роте… — сказала Альма. — Пойдем в комнату, выпьем коктейль, — предложила она.

— Нет. Сначала ответь на мой вопрос.

— Сейчас я тебе нужна, — сказала Альма. — А буду ли я нужна тебе через год, после того как тебе удастся выпутаться из этого трудного положения и когда ты вернешься в Штаты?

— Конечно. Я же люблю тебя.

— Человек любит другого человека только тогда, когда очень нуждается в нем. Если бы я сейчас не нуждалась в тебе, я не любила бы тебя.

— Я буду любить тебя всегда, — сказал Прю. Он сказал это не подумав, просто потому, что такие слова являлись логическим подтверждением всего сказанного ранее.

Альма посмотрела на него и лукаво улыбнулась. Прю совсем не подумал о том, как смешно прозвучали его заверения в вечной любви, и о том, насколько они были неправдой. Оп сказал эти слова только потому, что их потребовала нить разговора.

— Ты поймала меня, — сказал он с улыбкой.

— Ты сам себя поймал, — возразила Альма. — Видишь ли, Прю, — продолжала она, — сейчас я тоже люблю тебя. А почему? Потому что ты занимаешь сейчас определенное место из моей жизни. Мне очень хорошо, когда я прихожу оттуда домой, а ты ждешь меня. Но из этого вовсе не следует, что через год, когда моя жизнь переменится, я буду по-прежнему любить тебя. Как можно обещать это и тем более сдержать свое слово?

— Можно, если захочешь.

— Конечно. Ну а что произойдет тогда, когда нужда друг в друге минует и ни я, ни ты не захотим быть вместе?

Прю ничего не ответил.

— Понимаешь? — продолжала Альма. — Конечно, я все время могла бы обманывать себя, так же как обманываешь себя ты, когда говоришь, что для тебя не имеет никакого значения, была в прошлом твоя жена проституткой или нет. Ты обманываешь себя и тогда, когда ты говоришь себе, что абсолютно не сомневаешься в верности своей жены, ни чуточки не опасаешься ее измены, если она, скажем, длительное время живет вдали от тебя; или когда ты внушаешь себе, будто тебе но будет стыдно, если твои друзья узнают, что твоя жена была в прошлом проституткой; пли когда…

— О’кей, о’кей, о’кей, — остановил ее Прю.

Похоже было на то, что Альма собиралась назвать бесконечное множество других «или».

Альма замолчала, и наступила длительная пауза.

— Но настоящая причина не в этом, — сказал Прю, чувствуя, что он должен сказать что-то. — В чем же подлинная причина, по которой ты не хочешь выйти за меня замуж?

— Может быть, в том, что я просто но хочу быть женой сержанта американской армии, — ответила Альма.

— А ведь это самое большее, чего я мог бы достичь.

— Ты хочешь знать настоящую причину? — спросила Альма, лукаво улыбнувшись. — Я скажу тебе настоящую причину, которая мешает мне выйти за тебя замуж. Заработок не имеет к этому никакого отношения. Я не могу выйти за тебя просто потому, что ты недостаточно представительный… А теперь пойдем и выпьем, — добавила она решительно.

Альма убедила Прю. Он понял, что никогда больше говорить об этом не будет. Они своеобразно отпраздновали это событие: напились, долго плакали и обнимали друг друга, сожалея, что не могут стать мужем и женой. Когда пришла с работы Жоржетта и пожелала узнать, в чем дело, они рассказали ей все. Жоржетта тоже напилась и стала сострадать им.

— Альма должна выйти замуж за человека, очень положительною, — объяснила Жоржетта, знавшая планы Альмы. — Этот человек должен занимать такое положение и пользоваться таким авторитетом, чтобы нельзя было даже подумать о том, что его жена была проституткой. Вот почему она не может выйти за солдата. Правда ведь, это очень досадно? — Жоржетта заплакала и налила себе еще стакан вина.

Это было хорошее празднество, и длилось оно почти всю ночь. Прю рассказал подругам все о Харлане в штате Кентукки. Альма рассказала им все о своем маленьком городке в штате Орегон. Жоржетта, которая родилась и выросла в Спрингфилде, в штате Иллинойс, рассказала им о резиденции губернатора штата и о мавзолее Линкольна, о котором некоторые все еще говорят, что находившиеся в нем славные останки президента таинственно исчезли.