– Что еще? – Палач растолкал нескольких паломников, так что образовался узкий коридор. – Ноги в руки. Посмотрим еще, кто быстрее: палач или жирный Земер и его кривоногий сынок. Я уже головы рубил, когда этот торгаш прыщавый еще в штаны по-большому ходил.

Симон ругнулся себе под нос и поспешил за палачом, а вдогонку им доносились яростные крики Земера.

Магдалена гуляла с детьми по цветущим лугам за монастырем, и на сердце у нее было легко и радостно. Солнце достигло зенита, пашни и поля грелись в его теплых лучах, и остатки утренней росы легкой дымкой поднимались к небу.

Магдалена что-то тихонько напевала. За завтраком Симон проявлял к ней много внимания: был с ней ласков, как никогда, гладил время от времени по волосам и всем видом показывал, что по-прежнему ее любит. После стольких лет вместе, после всех ссор и тревог он ничуть не изменился.

Симон предупреждал, что болезнь может быть заразной, и все-таки Магдалена заглянула утром в госпиталь и помогла Шреефоглю с больными. Вообще-то она собиралась потом отправиться на праздник, но, увидев, какая там собралась толпа, решила встретиться с отцом и Симоном позже, во время мессы. Теперь же ей захотелось проверить, не ошиблась ли она в своем предположении, что настоятель и сегодня бродил в монастырском саду.

– Воды! Больше воды! Дядя обольет маму! – верещал Петер.

Мальчишка принялся дергать ее за руку, когда на краю леса показалась наконец каменная ограда.

Магдалена усмехнулась, вспомнив, как позавчера ее окатило водой изо рта сказочного существа и она без всякого изящества шлепнулась на пятую точку.

– Ага, теперь-то он и вас обольет! – весело ответила Магдалена и повернула ручку.

Она опасалась, что в этот раз ворота будут заперты, но, к великому ее облегчению, калитка со скрипом отворилась.

Как и в прошлый раз, на женщину повеяло экзотическим ароматом трав и цветов. Дети с криками убежали вперед и вскоре затерялись среди перегородок и клумб. Время от времени Магдалена слышала, как они смеялись и хихикали. По лицу ее скользнула улыбка: это место и вправду было заколдованным, как и поляны в лесу, где танцевали феи и добрые духи, – мир, очень далекий от того ужаса, что творился за стенами.

Магдалена нетерпеливо зашагала к центру сада, где среди каменных скамеек стоял фавн. Как и в прошлый раз, он, казалось бы, нагло скалился в ее сторону.

На одной из скамеек сидел настоятель.

Он был погружен в раздумья, и Магдалена уже решила, что старик уснул. Но брат Маурус поднял голову и, потревоженный детским криком, взглянул в сторону Магдалены. Узнав ее, приветливо улыбнулся.

– А, юная дама из Шонгау, так увлеченная травами, – проговорил он и жестом пригласил ее сесть рядом с собой. Взгляд его выражал мрачное уныние, какого Магдалена не заметила в предыдущую их встречу. – Присаживайтесь, посоветуйте, каких мне принять трав от тоски. Наверняка вам известны какие-нибудь волшебные снадобья.

– Ну, от тоски помогают валериана, зверобой или мелисса, – ответила Магдалена и с легким поклоном села рядом с настоятелем. – Но лучше всего, насколько я знаю, помогают друзья и хороший разговор.

Брат Маурус горько рассмеялся:

– Друзьями я, к сожалению, похвастаться не могу. Так что придется довольствоваться разговором.

– Ваше преподобие, – нерешительно начала Магдалена. – То, что случилось с вашим братом… мне очень жаль. Я…

Настоятель отмахнулся:

– Так даже лучше. Теперь хотя бы не нужно ждать и тревожиться. Вообще-то я уже в прошлую нашу встречу предполагал, что Маркус мертв.

– Маркус? – Магдалена наморщила лоб.

– Так его звали прежде. Лишь став монахом, он назвался Виргилиусом, по имени знаменитого епископа и ученого в Зальцбурге. – Настоятель спешно перекрестился. – Мы оба уже немолоды, и Господь в своей неисповедимой воле призвал его к себе. Рано или поздно настанет и мой черед.

– Он был очень вам дорог, ваш брат? – осторожно спросила Магдалена.

Настоятель кивнул:

– Из нас двоих Маркус был младшим. В детстве мне часто приходилось за ним присматривать. Вечно он что-нибудь вытворял!

Губы его тронула легкая усмешка.

– Учебу в Зальцбурге этот бездельник просто бросил и отправился странствовать. Рим, Мадрид, Париж, Александрия… он даже в Вест-Индии побывал! Я уж думал, что никогда его больше не увижу. А он потом взял да и пришел в монастырь, и мне, тогда еще простому монаху, удалось его пристроить. Казалось, он… – брат Маурус помедлил, – угомонился наконец. Но я ошибся.

Настоятель помолчал некоторое время, глядя перед собой, затем продолжил:

– Мне иногда кажется, что все это стремление к знаниям на самом деле не приносит нам счастья. Это, наоборот, отдаляет нас от Господа, от простой, ребяческой веры. В Маркусе этой веры и не было никогда; даже будучи монахом, он не мог угомониться, никогда не сидел на месте…