Федор молча поставил пакет с литровой бутылкой водки у ног вахтера. Тот заглянул, быстро закрыл пакет и уставился на Лобачева, изображая немой вопрос.

Федор повернул к себе лежавшую перед вахтером амбарную книгу и записал номер нового сотового:

— Когда хозяин двести седьмого появится, ты, брат, по этому номеру позвони и скажи: «Объект прибыл». И тогда я для той толстушки, что в пакете прячется, пару принесу, близняшку. Понятно?

Вахтер гордо расправил плечи, сжал зубы и, резко подняв кулак, изобразил приветствие «Рот фронт». В его сообразительности и исполнительности можно было не сомневаться.

Лобачев подмигнул молчаливому стражу и без особого удовольствия вышел из прохлады институтского холла в душный яркий московский полдень.

Информацию о появлении Татаринова Федор получил около семи часов вечера.

Вахтер встретил его стоя с гордо поднятой головой и с чувством исполненного долга. Левой рукой он ловко подхватил протянутый Федором пакет, а правую приложил к сердцу и чуть заметно склонил голову.

Татаринов стоял перед столом и торопливо разбирал бумаги.

Это был высокий плотный мужчина с открытым лицом и блуждающей улыбкой.

Правда, его глаза настороженно и воровато бегали. Лобачев успел подумать, что Бондарь очень плохо разбирается в людях.

Впрочем, в них никто и никогда не может разобраться до конца. Такие глаза могут быть и у честнейшего человека.

— Вы ко мне? Я очень занят. Очень много работы!

— Я на одну минуту. Я вас, уважаемый Борис Николаевич, больше часа не задержу. Я здесь подожду, пока вы посмотрите документы из папки номер один.

— Что в ней? — Татаринов стоял неподвижно, холодно вглядываясь в лицо посетителя.

— Да вы сами посмотрите. — Лобачев небрежно бросил папку на стол. — Там ваш послужной список, адрес, план квартиры, где, очевидно, деньги лежат. А еще — паспортные данные, информация из ГИБДД о вашем железном коне и другая мелочь. Например, где ваша дочь учится, где жена бывает, родственные и иные связи. Что вы так этой папки боитесь? Берите себе, у меня еще много таких.

— Я не буду с вами разговаривать без своих друзей.

— Без вашей крыши?

— Да, без моей крыши!

— Но вы уверены, что она у вас на месте? Я думаю, она у вас поехала. Вы поинтересуйтесь, что у меня во второй папке, в третьей, в четвертой. Полюбопытствуйте, для приличия. — Лобачев резко швырнул на стол папку с номером два. — В этой папке первая порция ваших долговых расписок, договоров и прочее. Здесь на восемьсот тысяч! Неужели вы будете беспокоить ваших занятых друзей? А если они пойдут на стрелку, то после разборки вы и долги все заплатите, и им отвалите круглую сумму за беспокойство. Везде есть своя справедливость.

— Что вы хотите?

— Я хочу? Я ничего не хочу. — Лобачев небрежно развалился в кресле. — Вы садитесь, господин Татаринов. Хотеть сейчас очень вредно. Друг у меня был, так он очень много лишнего хотел. И чем это кончилось? У него в квартире что-то взорвалось. Потом были очень пышные похороны. Ну вот, Борис, вы и побледнели.

— Что вы хотите?

— А вы понастойчивей спрашивайте. Я действительно от вас кое-чего хочу. Я хочу, чтобы вы не думали дергаться, а стали мне помогать. И тогда я ликвидирую все ваши долги. Вы даже можете получить некоторую дополнительную сумму для поддержки штанов.

— Что вы хотите?

— Вы мне нравитесь, Татаринов. Вы хотите знать детали, а сами даже не сказали, что готовы добровольно помогать мне во всем.

— Я готов.

— И не думайте, что я обрадовался. Я не ожидал другого варианта. Вы счастливчик. Но я обещал вас больше часа не задерживать. Давайте к делу. Мне надо крепко наказать Игоря Савенкова. Это ваш друг?

— Бывший компаньон. У меня на него тоже большой зуб имеется.

— Я знаю. Он бросил вас в трудную минуту, а я вас поддержу. И вместе накажем нехорошего человека. Вы можете посетить его офис в Беляеве?

— Могу.

— Мне на первый раз нужна его записная книжка. Несколько написанных им документов, рукописных разумеется, и еще вот это. — Федор вынул два деревянных брусочка размером с толстый карандаш. Не надо быть шпионом, чтоб понять, что это элементарные «жучки». — Эти игрушки надо прикрепить в местах, где можно ожидать важных разговоров. Здесь на боку клеевая полоска. Под стол можно приклеить. Я понимаю, что это очень сложно.

— Ничего сложного. Мы можем к ним вместе зайти. Ночью.