— Это исключено на сто процентов.

— Если б он был у друга, то оставил бы машину во дворе этого друга. А тут машина на улице. Значит, он не хочет засветить ее, эту женщину, понятно... Она к нему выбегает на улицу, чтобы соседи не видели их вместе, — заключила Вика.

Неизвестно, сколько бы еще они препирались, если бы в эту минуту Вику не окликнул молодой, оживленный голос:

— Бог мой! Вика! Сколько лет, сколько зим!

Вика оглянулась — с протянутыми для объятия руками к ним приближался Рустам Тамиров с какой-то разодетой в шелк, капрон и стеклярус девицей.

— Рустам! — Викина злоба мгновенно улетучилась, это новоявленное лицо словно впитало ее в себя, как росу высушивает солнце. — Бродяга! Алик, познакомься, это мой однокурсник Рустам Тамиров, теперь звезда телеэкрана. А это мой Алик...

— Помнится, твой муж был несколько старше, — нахально заметил Рустам, пожимая неохотно протянутую Олежкину руку. — А это моя половина, Лиля, самая красивая женщина в мире, как она сама про себя говорит.

— Об этом говорят мужские взгляды, — ответствовала Лиля своей старой шуткой. — Очень приятно.

— Твой муж резко помолодел, — снова произнес Рустам.

— Ну перестань. Это не муж.

— А куда мы подевали мужа? Лиля, — Рустам обернулся к жене, — это самая отважная моя однокурсница, которая в двадцать два года вышла замуж за столетнего старика...

— Который оказался на семьдесят восемь лет умнее тебя, — снисходительно заметила Лиля, — раз женился на такой милой женщине... Молодые люди, это ваша машина? Не подбросите ли нас в зоопарк? Моя телезвезда снимается там сегодня вместе с Хрюшей и Степашкой...

— С радостью, — вызвалась Вика.

— Нет, извините, у нас дела, — сухо ответил Олежка.

Вика хмыкнула:

— Это у тебя дела. А у меня нет.

— Молодые, не ссорьтесь, — сказал Рустам. — Мы доберемся...

— Как же ты, такая звезда, и не на колесах? — удивилась Вика. — Нет, я вас подвезу. А ты, — сказала она Олегу, — еще сто лет можешь дожидаться владельца этих «Жигулей»...

Лиля бросила взгляд на машину и нахмурила лоб:

— Знакомая машина... Я уже видела этого айболита...

— Да-а? — вцепилась в нее Вика. — А владельца не знаете?

Лиля стукнула себя по лбу:

— Конечно, не знаю! Но его зовут Олег.

— Верно! — обрадовалась Вика. — Значит, все-таки вы его знаете?

— Нет. Он... — Тут Лиля сделала небольшую паузу. — Он... знакомый моей соседки Гали Тихомировой.

По тому, как изменилось Олежкино лицо, Рустам догадался, что жена брякнула что-то лишнее.

— Да нет же, ты ошибаешься, мало ли таких айболитов... — Он потянул Лилю за руку. — Пойдем, время на нуле...

Но Лиля, нутром почуяв в высшей степени интересное, бросилась объяснять мужу:

— Да нет, именно из этих «Жигулей» вылезла тогда Галка... А потом она приходила ко мне, мы как раз об этом Олеге с ней и говорили... А вы что, — жадно спросила она Олежку, — знаете этого мужчину?

— Это его отец, — с удовольствием дала объяснение Вика.

— Отец? Да ну! А... мать где?

— Пойдем, Лиля, — строго произнес Рустам.

— Мать на даче, — сказала Вика, — а отец у Гали...

— Ну, я не уверена, — изобразив смущение на лице, затараторила Лиля, — может, не та машина, не тот Олег...

— Конечно. — Рустам вытащил из кармана записную книжку, черкнул в ней номер телефона, вырвал листок и протянул его Вике: — Может, еще тебе пригожусь... Всего!

— До свидания, — певучим голосом сказала Лиля.

После того как парочка свернула за угол, Вика торжественно произнесла:

— Что я тебе говорила? Медкомиссию зовут Галя.

— Поехали отсюда, — мрачно отозвался Олежка.

Галя диву давалась: как ее еще только таскают белы ноженьки!

Все свое свободное время она проводила с Олегом, выкраивая для сна пять-шесть часов, и при этом выглядела, как никогда, прекрасно.

Олег старался, конечно, чтобы она отдыхала — в машине, на природе, куда они иногда выбирались, в ресторане. Но любовь — это все-таки большая нагрузка для сердца, тела и ума, тем более такая любовь, как у них, — тревожная, неопределенная... Иногда ей казалось, стоит прилечь где-нибудь на берегу реки — и она тут же провалится в сон. Олег замечал, что Галя иногда буквально падает от усталости, и уговаривал ее:

— Поспи, пожалуйста. Я буду счастлив держать твою голову на коленях, я не шелохнусь.