— Ну что, распределим роли, — объявил майор Грысюк. — Нурсултан, ты занимаешь вон тот холм и со своей снайперкой контролируешь все пространство. Мы с Глебом перекрываем тропу, ведущую с гор, — рука Горыныча обозначила едва различимый проход между скал. — А вы займете ту ложбину у дороги, где и станете ждать своего «сундука». Действуем по единой команде.

— Как мы узнаем, что она поступила? — спросил Евтушенко.

— Не проблема, — Грысюк вытащил из одного из своих многочисленных подсумков пластиковый прямоугольник, от которого тянулись провода с миниатюрными наушниками. Радиостанцию майор передал особисту и, посмотрев на Кольцова, приказал: — Давай, Глеб, расплачивайся.

— Понял, — беспрекословно кивнул старший лейтенант, доставая из разгрузки еще одну радиостанцию. — Здесь все проще некуда, — стал быстро объяснять Кириллу, как эксплуатировать хитрый прибор, — включил, выключил. Кричать не нужно, техника идеальная и надежная, хотя и трофейная.

Приглядевшись, Марков смог разглядеть на корпусе металлическую пластину с надписью «Sony».

— Все, разошлись, — негромко скомандовал Горыныч.

Спецназовцы будто растворились в предрассветном мареве.

— Нам сюда, — прицепив к разгрузочному жилету рацию, сказал Евтушенко. Место для засады было выбрано крайне удачно. Россыпь горной породы, сверху поросшая сухими стеблями тростника, надежно скрывала двух человек, и, главное, до дороги было рукой подать. Не больше десяти метров.

Особист положил рядом с собой автомат и едва накинул на голову капюшон маскировочной куртки, как тут же ожила радиостанция.

— Проверка связи, — донесся из динамика голос Грысюка. — Доложить всем по очереди, начиная с Нура.

— На месте, обзор двести градусов, — без задержки ответил снайпер.

— У меня порядок, могу работать, — следом откликнулся Кольцов.

— Марков на позиции, могу работать, — стараясь не выпендриваться, проговорил в микрофон Кирилл.

— Особый отдел всегда начеку, — закончил перекличку Евтушенко.

— Ну, раз все готовы, остается ждать…

Считается самым трудным ждать и догонять, особенно если ждать приходится, лежа на солнцепеке в сорокаградусную жару. Когда лицо и глаза заливает соленый пот и кажется, что время остановилось навечно. Кирилл уже дважды брался за фляжку, хлебая почти горячую, противную и в то же время живительную влагу.

Когда оперативник в очередной раз потянулся за фляжкой, на его плечо опустилась рука Евтушенко.

— Чем больше пьешь, тем больше хочется, а день нам еще долгий предстоит.

— Понял, — пересохшим горлом прохрипел Марков, убирая ладонь с округлого бока фляжки.

И снова потянулись мучительные часы ожидания. Кириллу порой казалось, что он периодически впадает в состояние ступора. Иногда он себя представлял вараном, замершим в ожидании добычи.

Из этого состояния его вывел треск в наушниках рации.

— Наблюдаю шестерых бородатых при десяти ишаках, — доложил Глеб Кольцов.

— Тоже вижу, — поддержал радиообмен Грысюк и тут же окликнул снайпера: — А ты, Нурсултан?

— Только двоих, — чуть помедлив, доложил Рымбаев.

— Жди, сейчас остальные выйдут на тебя.

— Так, купцы пожаловали, — вполуха слушая переговоры каскадовцев, сообщил Евтушенко. — Значит, скоро появится и наш коммерсант. Ты, Кирюша, давай разминай мышцы, а то начнется потеха, а тебя заклинило. Конфуз может приключиться.

— Не приключится, — угрюмо буркнул Кирилл, напрягая и расслабляя мускулы своего тела, разгоняя кровь и возвращая мышцам эластичность.

Этой методике его обучил тренер по боевому самбо во время учебы в университете.

— Вижу всех шестерых, могу действовать, — из динамиков донесся голос снайпера.

— Не торопись, ждем всех участников этой пьесы, — тормознул стрелка командир «Каскада».

И снова гнетущая тишина в наушниках, но теперь ждать было веселее.

Вскоре со стороны дороги донесся шум приближающегося автомобиля. Судя по работе мотора, это была тяжелая машина, Марков уже научился отличать по шуму армейский грузовик «Урал-375» от других автомобилей.

Вскоре появился и сам грузовик, высокий, с угловатой мордой и кузовом, затянутым брезентовым чехлом.

Тяжело груженная машина, ухнув, остановилась, со щелчком распахнулась дверца, и наружу выпрыгнул молодой боец в мятой панаме. Стукнув ботинком по колесу, негромко выругался, а потом стал возмущаться в полный голос: