До Владивостока оставалось идти более 1000 миль и, главное, проскочить Цусимский пролив, где нас ожидали 5 японских броненосных крейсеров и все мелкие миноносцы, которых у врага было до сотни. Для благополучного похода нам нужна была гарантия, что три дня простоит штиль и что 29-го враг весь день даст нам отдых — кое-как заделать пробоины. Можно ли было ожидать этого? Конечно, нет. Захвати нас свежая погода, “Полтава” неминуемо потонула бы, да и “Ретвизан” не дошел бы. Наконец, самое главное: чего достигли бы мы, даже дойдя благополучно до Владивостока? Удаления на 1000 миль от театра военных действий и, главное, падения Артура еще в августе.

Без поддержки флота крепость никогда не продержалась бы до 20 декабря: ведь все знают, что 9 августа японцы фактически прорвались чрез линию обороны, и только наши десанты отбросили торжествующего победу врага.

Ведь только нашими снарядами и жила крепость, а кто делал бомбочки, кто разрушал отданные врагу редуты и не позволял ему ставить там пушки?

Трудно себе представить весь ход кампании, если бы Артур был взят до 1 сентября.

Армия врага не потеряла бы столько людей, она была бы свободна, и Ояма обрушился бы на Куропаткина, к которому не успели подвезти подкрепления и снаряды. Ляоян не тем бы окончился, мы потеряли бы Мукден. Харбин, Владивосток были бы отрезаны.

Первая эскадра не только не проиграла морского боя, но она еще надолго затянула сдачу Артура и тем дала возможность поправить наши дела на сухопутье. Эскадра дала крепости десант более 2000 человек, дала массу орудий, 12 000 шестидюймовых снарядов, без которых нечем было бы стрелять еще с сентября, дала более 20 000 бомбочек, организовала перекидную стрельбу, а главное — дала такой десант, который удивлял своею храбростью даже генерала Кондратенко.

А был ли Владивосток оборудован к осени 1904 года?

Стессель всячески старался стушевать роль флота в истории славной обороны Артура, но беспристрастный разбор всех, даже мельчайших, деталей этой осады прольет истинный свет, и как Севастополем, так равно и Артуром впоследствии будет гордиться флот.

Но, к прискорбию, флот делал не то, что ему следовало, его вели не туда, где он мог решить участь войны. Будь жив Макаров, он вывел бы давно 1-ю эскадру из бассейнов, при нем не осмелился бы враг сделать высадку на Бицзыво.

Макаров спорил бы с Того за обладание морем, а в этом обладании и был секрет в выигрыше войны.

На 1-ю эскадру надо было смотреть как на предтечу Рожественского; потони она вся, но утопи еще хотя бы два японских броненосца, задача 2-й эскадры облегчилась бы.

Прошлого не вернуть, надо в будущем не повторять обычных наших ошибок, смотреть на задачу флота глазами моряка, а не кабинетного ученого или любителя-спортсмена.

Когда эскадра вернулась после боя в бассейны, то все мы думали, что, починившись, скоро опять выйдем в море.

Враг не казался нам таким непобедимым, мы хотели еще раз помериться силами, поэтому работы по исправлению повреждений шли ускоренным темпом».

Награды и испытания

На этих словах оканчивается выдержка из дневника, приведенная в документах Следственной Комиссии о бое 28 июля, старшего офицера героического броненосца «Полтава» славного капитана 2-го ранга С.И. Лутонина [103] . Добавим еще несколько слов. В 7-й день августа 1906 года по представлению Следственной Комиссии были вручены награды за бой 28 июля 1904 года ряду участников. «За отличие в делах против неприятеля» награды за этот бой на броненосце «Полтава» получили:

— командовавший броненосцем капитан 1-го ранга Успенский — орден Св. Владимира 3-й степени с мечами;

— лейтенант Пчельников — орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».

Позднее, 22 мая 1910 года, старший артиллерист «Полтавы» лейтенант Рыков пожалован был орденом Св. Георгия 4-й степени.

Капитан 2-го ранга Сергей Иванович Лутонин в день 7 августа наград удостоен не был. Видимо, Следственная Комиссия не сочла его достойным. Но, как принято говорить, Царь и Отечество храброго офицера не забыли: золотая сабля с надписью «За храбрость» (2 января 1906 года) и орден Св. Анны 2-й степени с мечами (6 декабря 1906 года) отметили вклад капитана Лутонина в защиту русской твердыни на Дальнем Востоке.

После сдачи Порт-Артура Лутонин, как и все офицеры, не пожелавшие оставить своих матросов, попал в плен. Возвратившись в Россию в начале 1906 года, ушел в полугодовой отпуск. Потом был назначен командиром мореходной канлодки «Запорожец» Черноморского флота, которую принял 16 октября 1906 года. Высочайшим приказом по Морскому Ведомству № 821 от 10 марта 1908 года С.И. Лутонин был уволен от службы по болезни, с мундиром и пенсией, а также производством в капитаны 1-го ранга.

В отставку Лутонину пришлось выйти в связи с критикой им морского офицерства, опубликованной М.О. Меньшиковым в «Новом времени». Значительную часть вины за поражение в минувшей войне Лутонин перекладывал именно на офицерский состав флота. Резкие и не всегда справедливые высказывания С.И. Лутонина в адрес офицерства, допущенные им в письме к Меньшикову, вызвали активное неприятие флотской общественности. В том числе, например, таких офицеров, как Н.О. Эссен.