31 мая 2011 года, пн.

Петрухин завернул на парковку «Магистрали» и плавно, практически борт в борт, причалил рядом с уже оставленной на выпас «девятиной» Купцова. Педантичный Леонид приезжал к новому месту службы всегда в одно время — без пяти девять. И казалось, на его график ничто не могло повлиять: ни погодные условия, ни дорожные.

Начиналась третья неделя официальной работы партнеров в «Магистрали». Вернее так: работы персонально на «олигарха» Виктора Альбертовича Голубкова. Богатого человека с криминальным прошлым. Если верить нашему прошлому-будущему президенту, чекист бывшим не бывает. А вот интересно — с бывшими криминальным авторитетами такая же фигня?

Брюнет отнюдь не преувеличивал, когда на палубе «Благодати» стращал Петрухина с Купцовым целинным полем деятельности, — работы в подсобном хозяйстве «Магистрали» и в самом деле оказалось полно… хоть домой не уходи! Вот только морального удовлетворения она не приносила. Материальное — да, а вот с моральным было сложнее…

Приятели пахали как пчелки, вживались в коллектив. Проводили стандартные кадровые проверки, исследовали объекты на предмет безопасности… Они знакомились с людьми, налаживали контакты. По ходу дела уже умудрились выявить охранника-наркомана и пресечь хищение нескольких тонн цветного металла… Брюнет был определенно доволен. А вот Петрухин — нет. Не хватало на новом месте некой изюминки — той, что органически присутствует в розыскной работе. Куражу не хватало. А без него что за работа? Так… времяпрепровождение…

Петрухин прошел в офис. На вахте он за руку поздоровался с охранником самого первого, еще строговского, призыва — капитаном третьего ранга Пинегиным — и… невольно скосил глаза на незнакомую женщину. С большой буквы «Жэ» и с не менее аппетитной «Жо». Как раз в этот самый момент та бесшумно пересекла ковры холла и теперь звонко зацокала каблучками, поднимаясь на второй, директорский, этаж.

Женщина была… хм… хороша! По крайней мере со спины — на все шесть баллов по пятибалльной шкале. Проводив незнакомку долгим взглядом и почесавши в затылке, Дмитрий выдавил из себя восхищенно-неопределенное: «Да-а-а-а!..» После чего инстинктивно подорвался по неостывшим следам. Ведущим, судя по всему, в приемную. (Ну не в плановый же отдел? С такой-то «Жо»?)

Петрухин подорвался, но — увы! — опоздал. В приемной посетительницы уже не было. А была одна только секретарша Брюнета — Аллочка. Тоже, кстати, ничего себе экземплярчик. А главное — за совсем недолгий срок успевший проникнуться к Петрухину… э-э-э… сугубо женской симпатией.

— Здравствуй, Аллочка! — приветливо кивнул Дмитрий и как бы небрежно поинтересовался: — А что это за дама только что в приемную зашла? К Виктору?

— А что? — спросила Алла с некоторым вызовом.

— Да так… я тут вроде как по безопасности. Мне все положено знать.

— Да, Дмитрий Борисыч, дама пришла к шефу. Что еще вы хотите знать?

— Да в общем-то ничего, — сдулся новый сотрудник и, несолоно хлебавши покинув приемную, направился к себе. Точнее — в их общий с Купцовым кабинет.

Ровно месяц назад в этом кабинете убили его тогдашнего владельца — заместителя директора «Магистрали» Алексея Тищенко. После чего служебная жилплощадь некоторое время пустовала — никому из сотрудников не хотелось въезжать в помещение, где произошло убийство. Как говорила Аллочка: «Ка-а-шмарное убийство!» Петрухин, правда, никакого особенного ка-а-шмара в этом не видел. А чего? Нормальный такой убой. К слову, и так называемой «ауры смерти» внутри он также не ощущал. Разве что слабый запах краски после ремонта.

Петрухин нажал ручку на двери и вошел. На ходу скептически кинул взгляд на табличку… хмыкнул.

— А ты не хрюкай, — сказал ему Купцов из-за стола, за которым он, как всегда вдумчиво и сосредоточенно, уже привычно изучал какие-то бумажки. — Между прочим, то была твоя затея, ИНСПЕКТОР.

— Да уж всяко лучше, чем менеджером, называться инспектором, — ответил Петрухин, закрывая дверь.

— Конечно, лучше. Но не круто.

— А как круто?

— Круто, — задумчиво произнес Купцов, — было бы называться «комиссар».

— Полномочный?

— Безусловно. С правами приводящего в исполнение.

— На месте?

— Где застиг. Хоть в сортире. Застиг — и сразу привел в исполнение.

— Да, это круто, — согласился Петрухин. — Надо будет поговорить с Брюнетом, чтобы внес изменение в штатное расписание. Вместо безликой должности «Инспектор службы безопасности» ввести должность «Комиссар с правом приведения в исполнение на месте где застиг… Да хучь в сортире». Как-то так!

— Поговори, Дима. Должность хорошая, звучит солидно. Визитки закажем. Слова «хучь в сортире» — золотом. Это уж непременно… ай, беда прям как круто.

Петрухин сел в кресло, расстегнул ворот рубашки еще на одну пуговицу. На улице парило, явно к дождю. Однако здесь, в кабинете, работал кондиционер и особой духоты не ощущалось.

— Слышь, трудоголик! Я щас в нашенских кулуарах такую фемину видел!.. Ноги — беда!

— Кривые? — поинтересовался Купцов.

— Сам ты… кривой. Я же говорю — беда. Катастрофа. SOS… К Брюнету пошла, между прочим… ух, ноги!

— Значит, говоришь: кривые ноги?

— Тьфу на тебя, — огорченно сказал Петрухин и тоже попытался заняться делом. Немного поразмыслив, начал с перемены уличных кроссовок на «офисные» шлепанцы.