— Хотелось бы как можно скорее! — импульсивно воскликнула Жюльетта.

— Да, это уж точно, — сказала Мария, которая тоже пришла в сильное волнение.

Через несколько дней Дебонне сумел удовлетворить любопытство обеих дам и прочел им расшифрованную старинную записку. Вот что в ней было…

«…В лето 1526 года, в правление славного короля Франсуа, да продлит Господь его дни, пишет эти строки смиренный брат Амбруаз, каноник францисканского монастыря. Поручено мне смиренными наследниками барона Бертрана д’Агу составить эту записку для положения ее в тайное место и дм того, чтобы происшествие сие дошло до потомков. Случилось так, что барон продал душу свою Дьяволу ради чернокнижных искусств и совершенствования в них. И много совершил преступлений, и погубил множество душ. В подвалах его замка нашли свой горестный конец множество несчастных, и земля вокруг замка пропиталась кровью на два туаза [7] в глубь. И случаюсь еще так, что барон Бертран д’Агу нашел себе пособника по нечестивым делам, Красного Рыцаря, называемого так из-за цвета его доспехов, а истинное имя которого было Антуан-де-Сегонзак, и был он родом из Аквитании. Вместе они совершили еще больше нечестивых дел, чем до того каждый по отдельности, но однажды барон воспылал нечестивой страстью к благородной девице Марии, из знатного рода де Кревкер. А случилось это тогда, когда барон д’Агу увидел благородную девицу на рыцарском турнире, где она была провозглашена королевой среди красавец. И все, и ее отец, и братья, и другая сестра радовались тому, что благородная дева была провозглашена королевой. Страсть барона д’Агу к благородной деве была так велика, что он посмел отправиться к ее отцу для того, чтобы просить руки его дочери Марии. Получив же отказ, барон затаил злобу и, подговорив Красного Рыцаря Сегонзака, напал на кавалькаду девицы де Кревкер, и пленил ее, и отвез в свой замок, и заточил в темницу. Когда же братья ее и отец пытались выручить из беды благородную деву, то барон, наделенный помощью Нечистого, пленил их, убив всех их слуг и оруженосцев, и тоже заточил в темницу. А после того явился в замок и забрал младшую сестру благородной девы — девицу Беатрис — и также пленил и ее. Говорили так, что после многих уговоров барону не удалось склонить девицу Марию к браку. И тогда он решил принести ее в жертву своему чернокнижию и сделал это. И благородная девица Мария умерла. А также захотел он погубить ее братьев и отца и обесчестить ее сестру. И для того созвал он всех своих соседей, столь же нечестивых, как и он сам. А также позвал он и Красного Рыцаря и его воинов, но не позвал священника, а позвал еще цыганку Чарген, свою любовницу, и усадил их всех за один стол и стал праздновать свадьбу. Но не было ни венчания, ни благословения, и бедная девица Беатрис, совсем еще юная, сидела рядом с бароном на том пиру и готовилась принять свою злую участь. Она не сомневалась, что на утро после пира ее ждет смерть. И так бы оно и случилось, если бы тогда не вернулся из похода жених благородной девицы Марии и не узнал о таком деле. И когда сказали ему о позорной смерти его невесты в замке барона д’Агу и о заточении ее родных, и о нечестивой свадьбе ее сестры, то отправился благородный рыцарь Рамбуйе в замок барона. И пришел на тот нечестивый пир и, подняв меч, разил барона, и Ад поглотил его при многих свидетелях. И поразил благородный рыцарь и Красного Рыцаря, и цыганку Чарген, и всех прочих, кто был там. Девица Беатрис освободилась от власти нечестивого чародея, а также и благородный ее родитель и братья. А тело несчастной их сестры благородный девицы Марии было вынесено из замка чародея и чернокнижника и захоронено в семейной усыпальнице. И известно также, что хотя благородный рыцарь Рамбуйе желал посвятить себя в монашество и четыре года хранил обеты целомудрия и всяческого воздержания, но обеты его не были приняты. И известно также, что после того с благословения нашего благочестивого настоятеля и также господина де Кревкера он женился на девице Беатрис, сестре своей покойной невесты, и был благородным и справедливым владетелем здешних мест и оставил многочисленное потомство. И также говорят, что старшую дочь рыцаря Рамбуйе назвали Марией. И еще говорят, что после смерти барона д’Агу его наследники, приняв наследство, отказались жить в замке, и замок чернокнижника стал приходить в упадок. И с тех пор называли замок — гробницей несчастных жертв чернокнижника-барона. И никто не желал там жить и тревожить покой жертв барона. И после десяти лет от того времени, когда произошла эта история, велено мне, смиренному канонику брату Амбруазу, все это записать для потомства в назидание и покаяние в нечестивых помыслах, когда такие возникнут. В Лето от Рождества Христова 1526-е. Аминь».

Некоторое время все трое сидели молча. Потом Жюльетта, стиснув руки, порывисто вздохнула и сказала:

— Значит, это был не сон…

— Что? — вздрогнула Мария.

— То, что я видела в замке, когда случилось это несчастье с Сен-Клером.

— А что вы видели?

Жюльетта немного помялась, но передала свое видение точь-в-точь как его запомнила. Мария, изумленная и пораженная, тут же рассказала и свое видение. И обе женщины, с недоверием глядя друг на друга, довольно долго сидели молча и сидели бы еще дольше, если бы Дебонне не пришел в себя.

— Событие, безусловно, из ряда вон выходящее… — сказал он.

— И не нужно никакого спиритического сеанса. Итак все понятно, — пробормотала Мария.

— Что? Спиритического сеанса? — встрепенулась Жюльетта. Но… Как же вы не понимаете: теперь это совершенно необходимо!

— Для чего?

— Да чтобы убедиться в том, правда ли все это!

— Какая правда? — воскликнул Дебонне. — Положим, записка эта верна, но при чем же тут вы?

— А видение? — спросила Мария.

— Плод фантазии.

— Но заметь, что мы не знали содержания этой записки, когда видели то, что видели. Если бы случилось наоборот, то я бы первая сказала, что наше воображение просто было воспалено и обо всем следует забыть, — ответила Мария. — Но записку мы нашли после!

— Да, верно! — поддержала ее Жюльетта.

— Иными словами, вы хотите сказать, что вы — сестры, и что Сен-Клер — тот самый нечестивый барон?

— Так сразу сказать это трудно… — покачала головой Мария.

— Для того и нужен спиритический сеанс! — возбужденно заметила Жюльетта. — Впрочем, мы с госпожой Дебонне и сами справимся, тут нам помощь не нужна.

— Что же, мне придется, как я понимаю, пользовать больного, а вы тем временем будете вызывать духов… — скептически заметил Дебонне.

— Но согласись, дорогой, что все не так уж плохо, — усмехнулась Мария, глядя на мужа. — Нам достанется самое сложное.

Андре рассмеялся:

— Ты сама доброта!

— Главное, не смейся над нашим начинанием и не мешай нам, — сказала она.

— Не буду. — Он согласно покачал головой. — Если помнишь, я никогда и ни в чем не препятствовал тебе, ты могла бы и не просить меня.

— Знаю, знаю, милый. — Мария встала, подошла к мужу и обняла его за плечи. — Это только для мадам де Сен-Клер!

— Мадам. — Дебонне поклонился в сторону Жюльетты. — Я даю вам слово, что не стану мешать. Но и помогать… Уж увольте! Это слишком — столоверчение и прочее…

— Спасибо, господин доктор! — воскликнула Жюльетта. — Право, на вас и на вашу жену вместе приятно смотреть: в каком согласии вы живете!

— У вас еще все впереди. — Мария обернулась к приятельнице. — Мы вместе уже довольно много лет и так привыкли друг к другу, что не можем не уступать и друг с другом не соглашаться.

— Ну, любезные дамы, организовывайте свой сеанс, а мне пора, — поднялся Дебонне. — У меня еще два пациента сегодня, так что я откланиваюсь. — Он склонился к руке жены, затем к руке мадам де Сен-Клер и быстро ушел.

Едва Жюльетта и Мария остались одни, как тут же принялись договариваться о спиритическом сеансе. Они решили, что им никто не нужен, и они сами справятся. Тем более что Мария была немного знакома с тем, как такие сеансы проводятся. Дамы уговорились встретиться на другой же день. Дебонне должен был навестить больного Сен-Клера, который еще не пришел в сознание, но которому все же стало немного лучше. Доктор привезет жену в дом Сен-Клеров, и Жюльетта с Марией сделают то, что задумали. На этом они и расстались, с нетерпением ожидая завтрашнего дня.

Молодые женщины устроились в небольшой комнате, в самом отдаленном углу дома. Сама идея спиритизма поначалу казалась забавной, но как только они всерьез решились на сеанс, тут же внушила им трепет. И круглый столик, и полумрак, и тишина — все способствовало волнению, как это обычно и бывает, когда пытаешься прикоснуться к неведомому. Область неизвестного — для любого человека область страшного. Так было всегда, и так всегда будет, так уж устроен человек. Поэтому ни шуток, ни улыбок дамы себе не позволили. Лишь сосредоточенное молчание и краткие переговоры шепотом над столом, блюдцем и алфавитным кругом, приготовленными для сеанса.