– Убит Франсис А. Куадлинг из фирмы «Корресе и Куадлинг», что на Виа Кондотти в Риме. Они банкиры. Фирма существует давно, когда-то она считалась одной из лучших и имела высочайшую репутацию, но в последние годы, после смерти Корресе, у нее начались трудности. В определенных кругах была поставлена под сомнение их финансовая состоятельность, и правительство предупредили, что большой скандал неминуем. Поэтому дело передали полиции, а меня направили собирать сведения и следить за этим Куадлингом. – Он ткнул большим пальцем в сторону платформы. – Его хорошо знали и любили в Риме. Многие не верили дурным прогнозам, и я в том числе. Но долг есть долг…

– Естественно, – выпалил пламенный маленький сыщик.

– Я поставил себе задачу: установить за банкиром наблюдение, узнать его образ жизни, привычки, выяснить, с кем он дружит, где бывает. Вскоре я уже знал многое, но не все. Об одном факте я хочу сообщить вам сразу. Он состоял в близких отношениях с Ла Кастаньето… Во всяком случае, часто наведывался к ней.

– Ла Кастаньето! Вы имеете в виду графиню, пассажирку спального вагона?

– Да, я имею в виду ее. – Французы переглянулись, и мсье Бомон ле Арди быстро пролистал страницы, на которых были записаны показания графини.

Она отрицала, что была знакома с убитым, Куадлингом, а теперь возникло доказательство того, что они не просто были знакомы, но и состояли в тесных отношениях!

– Он побывал в ее доме в тот самый день, когда мы все выехали из Рима, вечером, перед закатом. У графини есть квартира на Виа Маргутта, и, покинув ее, он вернулся к себе в Кондотти, потом сходил в банк, задержался там на полчаса, вышел с сумкой и пледом, взял экипаж и поехал на вокзал.

– Вы последовали за ним?

– Конечно. Увидев, как он подошел к проводнику и спросил номера 7 и 8, я догадался, что он задумал тайно выехать из Рима. Когда через какое-то время прибыла ди Кастаньето, я понял, что они скорее всего в сговоре и, возможно, бегут, чтобы тайком пожениться.

– Почему вы не арестовали его?

– Даже если бы у меня было на это время, таких полномочий мне никто не давал. Я должен был следить за синьором Куадлингом, ордера на арест у меня не было. Прямо там, на вокзале, я принял решение сесть на тот же поезд, чтобы не упустить своего человека. Иного пути я не видел.

– Вы сообщили начальству?

– Прошу прощения, мсье, – твердо сказал задавшему вопрос шефу итальянец, – но есть ли у вас право расспрашивать меня о моих отношениях с начальством? Во всем остальном, что касается убийства, я к вашим услугам, но это касается только меня и их.

– Если этого не скажете вы, скажет само ваше начальство. И вам бы лучше не мешать следствию. Продолжайте, синьор, но будьте осторожны. Как вы решили поступить?

– Действовать по обстоятельствам. Если бы мои подозрения подтвердились…

– Какие подозрения?

– Как же… Что банкир везет с собой большую сумму наличными и ценными бумагами. И потом выяснилось, что я не ошибся.

– Откуда вам это известно?

– Я это увидел собственными глазами, когда однажды заглянул в его купе и увидел, как он их пересчитывает. Их было очень много…

Сыщики снова переглянулись. Наконец-то преступление обрело мотив.

– И это оправдало бы его арест?

– Именно. Я собирался по прибытии в Париж сразу обратиться в вашу полицию и задержать его, но судьба распорядилась иначе.

Последовало молчание, долгое молчание, ибо расследование достигло следующей очень важной точки: благодаря четкому мотиву подозрения против графини стремительно обретали ужасающую силу.

Однако, возможно, этот смуглоликий итальянский сыщик, оказавшийся столь ценным союзником, мог помочь чем-то еще.

– Еще пару слов, – сказал судья Рипальди. – За время поездки вы разговаривали с Куадлингом?

– Ни разу. Он избегал общества.

– В ресторане, должно быть, видели?

– Да, в Модане и Лароше.

– Но не обращались к нему?

– Ни слова не сказал.

– Он мог подозревать, кто вы на самом деле?

– С чего бы? Меня он не знал, да и я старался не попадаться ему на глаза.

– А с кем-нибудь из пассажиров он разговаривал?

– Очень немного. С графиней. Да, пару раз, думаю, с ее горничной.

– А, горничная. Так вы заметили ее? Ее никто не видел. Странно, она, кажется, исчезла.

– Вернее, сбежала? – со странной улыбкой уточнил Рипальди.

– Во всяком случае, ее нет здесь, рядом с хозяйкой. Вы можете это объяснить?

– Может быть, она испугалась. Мне кажется, у них с графиней отношения были лучше и ближе, чем обычно бывает между хозяйкой и прислугой. Они дружили.

– Горничная что-то знала?

– Мсье, это всего лишь догадка, и я не ручаюсь за ее достоверность.