– Сказал, что давно в Питере не был. А я таких наших одноклассников не знаю. Все, с кем мы в школе корешились, – все здесь, в Питере. В общем, мужик Мишкину маманю долго пытал – кто да как, по ее мнению, Мишу убил. А в конце разговора пообещал отомстить за сына.

Повесив трубку, Варяг крепко призадумался. Кто такой? Кто мог не знать, что Миша Пузырев почти полгода назад как убит. Явно не питерский, да не московский, да, пожалуй, и не российский. В России похоронки на воров разбегаются быстро. Значит, кто-то из-за границы. Хотя ведь и с Европой связи тесные: на Кипр, или в Грецию, или в Италию воры наезжают чаще, чем к своим старикам-родителям в какой-нибудь Бердянск, и там информация циркулирует быстро.

Откуда же незнакомец пожаловал? Пообещал отомстить – значит, человек серьезный. Такими словами не разбрасываются. Владислав принялся мысленно перебирать в уме имена вероятных визитеров. И пришел к выводу, что, кроме Сержанта, больше некому, – Степан отлично знал Пузыря. И Питер для Сержанта был как дом родной. У него тут три скрытые хаты (если не больше). Впрочем, знали Мишу Пузырева и его, Варяговы, американские партнеры, но они после всей странной заварушки с его арестом в Сан-Франциско, тюрьмой и депортацией вряд ли помчались бы в Россию. У них там своих дел хватает. Короче говоря, Варяга сильно взволновала последняя информация, и он решил навести кое-какие справки лично.

Наклеив аккуратные тоненькие усики с коротенькой бородкой, купленные по его просьбе Гепардом, и нацепив очки с простыми стеклами, Варяг взял простую хозяйственную сумку и вышел на улицу. Совсем скоро он смешался с толпой на Невском проспекте.

В этом маскараде его не узнал бы даже наметанный глаз профессионального топтуна.

Он бродил по городу уже второй день по пять-шесть часов кряду, но так ничего и не разузнал. Заходил во все злачные и питейные заведения. Прошелся по вокзалам. Побывал в самых популярных гостиницах, магазинах, заглядывал во все известные ему сауны. Забрел даже в отреставрированный Гостиный двор, но, увидев толпу молодцеватых охранников в черном обмундировании и с переговорниками в руках, понял, что тут ловить нечего.

Многие злачные места, где раньше, как он помнил, вечно отиралась знакомая братва, буквально за каких-то полгода перестроились: с удивлением увидел он, что кафе «Спорт» превратилось в фешенебельный стриптиз-клуб «Копакабана», а бар «Белые ночи» стал ночным китайским рестораном «Белый павлин». И вместо братвы у входа дежурили длинноногие, большеглазые, пышногрудые девицы, ласково приглашая зайти. «Ах, девицы-красавицы, поставить бы вас в локтевую коленную позу да трахнуть, а потом устрицей закусить», – вспомнил Владислав любимую присказку Мишки Пузырева.

Два дня бесплодных поисков вконец измотали Варяга. И вдруг в толчее перед Московским вокзалом он заметил знакомое лицо. Он устремился вслед за высоким бородатым парнем, сам не зная зачем. Парень торопливо шагал, помахивая зачехленной теннисной ракеткой. Варяг шел за ним и вспоминал, где он его мог видеть.

Уже зайдя следом за бородачом в привокзальный гacтроном, он вспомнил. Этого парня он видел на зоне у Беспалого. Более того, некоторое время они жили в одном бараке. Парень сидел за квартирные кражи и звали его, кажется, Серега.

Они сидели в уличном кафе гостиницы «Октябрьская» и потягивали пиво.

Серега Гурьев признал в большеусом важном мужчине недавнего товарища по нарам только после того, как Варяг снял большие очки и шепнул, что усы с бородой накладные.

– Во, йо-ка-лэ-мэ-нэ! – обрадовался Серега. – Ты-то какими судьбами тут? Извини, забыл… Как тебя кличут?

– Да по болезни мне скостили срок, – ответил Варяг уклончиво, пропустив последний вопрос мимо ушей.

– Ага, я же помню, ты все время какой-то квелый был, не вставал, не работал…

– А сам здесь как? – Варяг быстро перевел разговор на интересующую его тему.

– Так меня же перевели в соседнюю колонию как раз перед бунтом. Ну а когда там шухер начался, я бумагу получил из Москвы – о досрочно-условном освобождении. Меня недели две тому как освободили. У меня адвокат хороший – Юрка Соболев. Я с ним в школе в Москве учился, представляешь, а теперь он меня из зоны вытащил. Классный специалист. В школе был отличником. Я ему еще тогда говорил: далеко пойдешь, Юрчик! Кстати, если тебе понадобится, я телефончик дам, в Москве.

Но Варяг не слушал. Его так и подмывало спросить у Гурьева, как там все закончилось, много ли крови было. Но он опасался, как бы бородач-говорун чего не заподозрил.

– А ты слыхал про Муллу-то? – вдруг брякнул Гурьев, высасывая со дна стакана остатки «Балтики».

– Про какого Муллу? – равнодушно поинтересовался Владислав, внутренне напрягшись.

– Ну как же! – подивился Серега. – Старик такой волевой, он всем на зоне заправлял. Татарин.

– И что с ним?

– Пристрелили Муллу! – трагически сложив брови домиком, выдохнул Гурьев. – Говорят, Беспалый, гнида, сам и пристрелил. Из автомата, почти в упор. А он…