Седельные сумки наполнились и потяжелели. Гвейр уже вел всех к выходу с площади, когда, взглянув на сестру, вдруг свернул к прилавку со сладостями. Среди запеченных яблок и вареных в меду миндальных орехов выбрал неприметную на первый взгляд связку мелких сушеных абрикосов. Игре улыбнулась, когда он вручил ей свою покупку с поклоном, как драгоценный дар.

– Ты не забыл!

– Разве ты сомневалась? – хитровато ответил ей Гвейр.

На миг они словно забыли обо всем, кроме золотистых фруктов в руках Игре и каких-то давних связанных с ними воспоминаний. Рольван снова подавил зависть. Отвернулся, не желая видеть их задумчивых улыбок. И услышал:

– Да это же Игре!

Гвейр вздрогнул и обернулся, хватаясь за меч. Рольван замешкался – конские морды с обеих сторон и поводья в обеих руках препятствовали взятой им на себя роли охранника Верховной дрейвки.

Впрочем, на этот раз защищать ее не было необходимости. Гвейр выпустил меч и улыбнулся. От соседнего прилавка, занятого двумя большими корзинами с голубями, спешила, вытянув руки, толстая старуха. Подол ее яркой юбки подметал землю, покрывало такой же расцветки окутывало мощные плечи и внушительных размеров грудь. Из-под чепца воинственно выбивались седые пряди волос.

– Глаза мои мне не лгут! – воскликнула она, бесцеремонно сгребая Игре в свои объятия, казавшиеся со стороны бездонными: девушка совершенно потерялась в них из виду. – Великая Нехневен, наконец-то радость для старой Аски!

Гвейр озабоченно огляделся, но за рыночным шумом некому было прислушиваться к их разговору. С трудом выбравшись наружу, Игре звонко расцеловала старуху в обе щеки. Затем обе оглядели друг друга с головы до ног и рассмеялись.

– Не ошиблась я, когда говорила, что станешь ты красавицей! – торжественно сообщила Аска.

Ее манера говорить была фальшивой, как речи ярмарочных актеров, но Игре только рассмеялась:

– Ах ты старая лиса! Когда это ты такое говорила?

– Клянусь богиней, говорила!

– Не смей поминать ее имя, лгунья! Разве не ты звала меня подкидышем?

Старуха в притворном ужасе всплеснула руками:

– Как можешь ты оскорблять свою Аску? Разве мой язык повернулся бы сказать такое?!

– Он у тебя поворачивался предлагать бросить меня в лесу, чтобы подземный народ забрал уродца и вернул настоящее дитя!

– Лишь потому говорила я это, – Аска назидательно подняла вверх палец, – что ведала, кем тебе назначено быть!

– Не надо об этом здесь, – поспешно вмешался Гвейр.

И тут же оказался схвачен и жарко обнят.

– От радости я даже не заметила тебя!

– Я тоже рад тебе, Аска, – ответил Гвейр, освобождаясь. – Но нам с Игре ни к чему привлекать внимание. Что ты здесь делаешь, позволь спросить?

– Позволю, как же тебе не позволить! – был ответ. – Старая Аска живет здесь. Разве ты удивлен этому?

– Я думал, ты нашла себе новою работу.

– Не много-то ты обо мне думал, молоденький господин! Старая Аска уже слишком стара, чтобы снова растить чужих детей. Все ее силы отняли вы, двое сорванцов!

– Ну, а где же третий сорванец? – улыбаясь, спросил Гвейр.

– Где же ему быть? Грат! – она обернулась и поманила кого-то рукой. – Иди ко мне, бездельник! Разве ты не рад видеть молоденьких господ?

Из-за корзин с голубями неспешно появился парнишка лет семнадцати, рослый, с длинными руками, немного глуповатый на вид. Остановился, как будто задумавшись.

– Иди-иди! Великие боги, сколько с тобой мороки!

Парень подошел и остановился в двух шагах. Он казался тусклым и невзрачным настолько же, насколько яркой была Аска. Игре тихонько ахнула.

– Да поклонись же ты, бесстыжий! – прикрикнула Аска.

Он послушно согнулся и оставался в такой позе, пока Аска не хлопнула его по торчащему заду. Тогда Грат неловко выпрямился и снова застыл.

– Игре, что?! – тревожно прошептал Гвейр.

Рольван догадался еще прежде, чем повернул голову и увидел бледное лицо и расширенные глаза Игре. Аска тоже заметила и сразу утратила всю свою напускную веселость. Бросила резко:

– Знаю, о чем думаешь. Не смей. Болен он, болен, только и всего!

Лошади фыркали и переминались, им не нравилось стоять на месте. Рольван все сильнее сжимал ремни поводьев. Мимо проходили люди, кто-то толкнул Гвейра плечом, кто-то громко высказался о невежах, перегородивших весь проход. Гарт тихонько покачивался из стороны в сторону. Лицо его ничего не выражало. Игре, Гвейр и Аска молча смотрели друг на друга.

– Вот ведь, как вышло, – вздохнула наконец Аска. – Не хотела я…

– Ты можешь что-нибудь сделать, Игре? – спросил Гвейр. – Хоть что-нибудь!