– Тебе понравилось?

– Похоже, портвейн отменный…

И вновь он рассмеялся. С чего это он вдруг решил, что она не знает вкуса портвейна? Женщина, которая курила из чистого любопытства, которая во время увеселений любовалась «живыми статуями» мужчин и женщин? Правда, мужчины были лишены главных признаков пола…

Дрессер протянул ей бокал:

– Хочешь еще?

Она взяла бокал и сделала глоток.

– Кто начинает? – спросил он.

– Ты о чем?

– О нашем пари. О наших четверти часа безраздельной власти.

Пальцы Джорджии стиснули бокал.

– Я не уверена, что нам вообще стоит… Это было бы безнравственно, порочно.

– Это и есть порочно. Итак, кто первый будет приказывать?

Она облизнула губы, отчего Дрессер едва не лишился рассудка, потом сказала:

– Ты.

– Почему?

Она не ответила.

– Нет, первой будешь ты, – сказал Дрессер.

– Но почему я?

– Потому что ты толком не знаешь, чего от меня потребовать, и надеешься научиться у меня. Но если ты будешь приказывать первой, то станешь следовать своим инстинктам и тайным желаниям. – Он приблизился к Джорджии и накрыл ладонью ее руку, держащую бокал. – Итак, чего ты на самом деле хочешь, моя волшебница Цирцея? Что ты хочешь увидеть, сделать… Что хочешь, чтобы я сделал с тобой?

Джорджия отступила на шаг и уперлась спиной в столбик кровати. Портвейн едва не выплеснулся из бокала. Тогда она сделала порядочный глоток:

– Я хочу… того, о чем мы с тобой говорили. Увидеть тебя обнаженным.

– Чересчур просто, – сказал Дрессер и тоже слегка отступил, чтобы Джорджии было лучше видно.

Медленно, одну за другой, он расстегнул пуговки, и халат с тихим шелковым шелестом соскользнул на пол. Джорджия смотрела на него не отрываясь, широко раскрыв глаза и затаив дыхание, потом у нее даже рот приоткрылся. Пытаясь овладеть собой, она отвела взгляд и пригубила портвейн. Затем вновь стала изучать его тело, сверху донизу, бесстрашно приняв вызов, вид у нее был такой сосредоточенный, словно она готовилась к некоему экзамену. Особое внимание она уделила члену, который вел себя вполне предсказуемо.

– Повернись, пожалуйста.

Дрожащий голосок Джорджии позабавил Дрессера, однако он послушно повернулся вокруг своей оси и вновь встал лицом к ней. Это явно было не то, о чем она просила, и он об этом знал.

Она удивила его, устремив задумчивый взгляд прямо ему в глаза:

– На твоем теле так много шрамов…

– Я ни разу не был серьезно ранен.

– Я почти позабыла о твоем военном прошлом. Ты кажешься… Наверное, слово «благородный» не вполне годится.

– Надеюсь, что я джентльмен и не имею природного влечения к насилию.

– Но ты выполнял свой долг и всегда к этому готов, не так ли? Ну, как тогда, когда на тебя напали на улице… Я вижу свежую рану.

– Со старыми привычками нелегко расставаться. Со временем я надеюсь превратиться в заурядного деревенского обывателя.

Джорджия улыбнулась:

– Для этого тебе необходимо изрядно заплыть жирком и двигаться эдак… лениво.

– Лениво?

– Сейчас ты двигаешься как воин, готовый отдать приказ.

– Я был всего лишь лейтенантом и чаще подчинялся приказам, чем сам их отдавал.

– Если бы ты не оставил флот, со временем непременно сделался бы адмиралом. Я в этом уверена. Ты не жалеешь, что вышел в отставку?

– Джорджия, мы можем обсудить мою военную карьеру в любое удобное время. Зачем столь бездарно тратить драгоценные минуты? Я весь в твоем распоряжении.

Джорджия взглянула на каминные часы, и у нее перехватило дыхание.

– А можешь подойти ближе, чтобы я тебя коснулась?

– Я подчинюсь любому твоему приказу.

Джорджия отставила в сторону бокал:

– Тогда подойди.

Он подчинился. Член его уже был в полнейшей боевой готовности, как ни старался Дрессер усилием воли усмирить жар желания. Он подходил все ближе и уже почти коснулся ее, но Джорджия положила ладонь ему на грудь. Дрессер тотчас накрыл ее руку своей, хотя никто не просил его об этом, – просто эта рука сейчас была там, где ей следовало находиться всегда, у его сердца. Все внутри его кричало: «Моя!»

Джорджия взглянула на их руки:

– Как полагаешь, семейные пары делают… такое?

– Стыд им и позор, если они такого не делают!

– Вот мы не делали… Дикон и я. Он просто приходил ко мне, когда я уже лежала в постели.

Дрессер нежно поцеловал ее руку, безотрывно глядя в ее огромные прекрасные растерянные глаза:

– Мне искренне жаль его. Боюсь, он и не подозревал о том, что такое возможно. Если бы ты была моей женой, я видел бы тебя нагой каждую ночь.

– Каждую ночь? Так ты хочешь, чтобы я…

– Сейчас твоя очередь командовать, – напомнил ей Дрессер, взял ее ладонь и вновь приложил к своему телу, на сей раз ниже, к животу, как раз над самым членом: – Если ты не делала такого ни разу, то, когда придет моя очередь распоряжаться, я непременно этого потребую.