Но по-прежнему глубоко в душе королевы таилось трепетное чувство: существует некий ключ, принцип, который может разрушить власть амархтонского равнодушия! Существует! Но, углубляясь в размышления о нём, Сильвира начинала испытывать непонятную тревогу, как если бы разгадка тайны амархтонских туч сулила ей страшную участь.

Одно королева теперь знала точно: любое вооружённое столкновение с людьми, которые считают этот город своим, приведёт только к худшему. Именно поэтому она не вняла горячим призывам своих военачальников покончить с предателями-чашниками. Хотя расплатиться за воинов Первой когорты и простых горожан, погибших от клыков и когтей морраков, очень хотелось. Впрочем, понимая настроения в армии Сильвиры, Верховные Смотрители Чаши теперь сидели необычайно тихо.

Морфелонский наместник Кивей вскоре отозвал насмерть перепуганного князя Кенодока, прислав в Мглистый город нового управителя – жёсткого и, по слухам, очень жестокого князя Радгерда, своего ближайшего друга и советника. Явившись в город с шестьюстами тяжеловооружёнными воинами Дубового Листа, Радгерд не стал скрывать своих намерений от Сильвиры, заявив прямо: «Следуя указу сиятельного наместника Кивея, я выведу всех подданных морфелонского королевства из Амархтона, как только легионы Хадамарта пойдут на приступ. Морфелон сейчас переживает тяжёлые времена, и мы не имеем права разбрасываться силами, отстаивая интересы чужих королевств».

Не лучше обстояли дела и с другими союзниками. После Битвы у Драконовых скал Сильвира не отправляла больше послов к племенам Тёмной долины. Шпионы докладывали, что злопамятные нерейцы один за другим встают под знамёна Хадамарта. Князь Меликерта, если верить шпионам, уже давно поддерживает Падшего Владыку. Неприятно молчат островитяне, будто колеблются: сохранить и в этой войне нейтралитет или воспользоваться вторжением Хадамарта для разграбления южного прибрежья. Не подают никаких сигналов правители Туманных болот, и хорошо бы, чтобы они остались в стороне.

Послания с призывами встать на защиту Амархтона были разосланы во все концы Каллирои, в том числе и в Мельвию, раздираемую противоречиями. Оттуда отозвались только два воинских братства, но и эта малость обрадовала Сильвиру. Откликнулись на её призыв и некоторые рыцарские ордена, но помощи от них будет немного ввиду их малочисленности. Самый же крупный из орденов – Орден Хранителей Традиций – в последние годы во всём потакает Морфелону и вряд ли поспешит на помощь южной владычице, которую всегда недолюбливал.

– Если бы вновь собрался Орден Посвящённых! – мечтательно сказал архистратег Тибиус. – Одно присутствие воинов-отшельников устрашило бы Хадамарта. Но после смерти Фосфероса гонца отправлять не к кому.

– Я могу сам отправиться в Фаран и попытаться найти хоть кого-нибудь из Посвящённых, – предложил Главк, но королева лишь горько усмехнулась.

– После того как их учитель погиб из-за моего упрямства, Посвящённых некому собирать… Нет, искать отшельников в пустыне мы не будем. Их и так слишком мало осталось.

Не лучше обстояли дела и в родном городе Сильвиры. В Южном Оплоте назревает тихий бунт. Конечно, Совет Князей не посмеет силой захватить власть и возвести на трон своего короля. Князья будут выжидать, чем закончится последняя схватка южной владычицы и Падшего. Их устроит как поражение Сильвиры, так и истощение её армии. Князь Адельган сидит в Южном Оплоте под домашним арестом, но нет сомнения, что Совет Князей освободит его, как только ощутит слабость королевы.

Войско «степных орлов», которым командовали Адельган и Этеокл, хоть и осталось в Амархтоне, но боевой дух его был окончательно подорван. Участились случаи дезертирства. Одни «степные орлы» возмущались расправой над «добрым князем Адельганом», другие заявляли, что «по этому подлецу Шарат плачет». Противоречия в этом войске вызывал и принц Этеокл, которого Сильвира, ко всеобщему удивлению, не только не покарала, но и назначила комендантом крепости Западных врат.

– Принц Этеокл невиновен! – объявила королева во всеуслышание. – Да, избежав боя с флотилией Хадамарта, он не смог высадиться на побережье Нереи и прийти на помощь моему войску. Но если бы он пошёл на безумный прорыв, то его потери были бы огромны и совершенно неоправданны. Отступив к нашим берегам, принц Этеокл поступил как мудрый и рассудительный стратег.

– А как же предательство?! – раздались возмущённые голоса. – Гнусное предательство! Он поддержал коронацию Дарвуса!

– Как всем вам известно, право Дарвуса на амархтонский престол поддержала и я! – ответила королева таким тоном, что вмиг стихли недовольные голоса. – Назовите и меня предательницей!

Позже, в тихой беседе со своей Зрящей Мойраной королева призналась:

– Этеокл хороший стратег и бесстрашный полководец… Но его губит тщеславие, а ещё – боязнь потерять влиятельных друзей.

– Почему же вы доверили ему Западную крепость, моя королева?

– Потому что там, куда обрушится вся мощь армии Хадамарта, не будет места для тщеславия. И такие «друзья» как Адельган там рядом с ним не устоят, – королева задумалась. – Мне кажется, Этеокл перерос себя… Перешёл рубеж, за которым уже нет места страху и честолюбию.