А в разуме мелькали разгорячённые картины прошлого. Схватка с Мелфаем у Храма Призвания. Противостояние морракам. Пробуждённый дар миротворца. Изогнутые брови Лейны. Глаза Никты. Полуулыбка Калигана…

…И все эти видения гармонично соединялись с чувством необычайного спокойствия, с бушующей под панцирем самообладания яростью, сливаясь в одну многозвучную симфонию жизни.

Марк отскочил, избегая страшного удара, едва не рассёкшего его лицо. Он видел, воочию видел, как в глазах Асамара разгорается ненавидящая злоба.

Мечник-некромант ударил вереницей тёмных заклятий, подобных черепам. Марк вскинул перед собой меч, застыв в осмысленном молчании. Он стоял так, пока лопались черепа, не долетая даже до его меча. Последовало ещё несколько не слишком сильных магических атак – Марк уловил их заранее, выставляя нужный мыслеобраз. Сгустки слизи, тёмные облачка, жидкий огонь – всё рассыпалось или прошло мимо.

Наконец Асамар сжал пальцы левой руки, как будто хватал добычу, и Марк ощутил, как в его грудь полезли хищные щупальца, нащупывая то, что можно использовать против него.

Оживление Мёртвости!

Ни одно живое существо не способно этого вынести! Марк запаниковал, отступая, и, чтобы найти силу, выпустил из-под панциря клокочущую ярость: враждебные друг другу чувства взбурлили гремучей смесью, выталкивая прочь щупальца врага…

Марк закашлял, поднимая улыбающиеся глаза к противнику. Теперь он видел истинное различие между Асамаром и тем некромантом, который бился с Эфаем в Туманных болотах.

– Тебе далеко до настоящего некроманта, Асамар! Чтобы им стать, надо возненавидеть не только весь мир, но и самого себя: своё тело, свою душу, свои желания и удовольствия. И лишь тогда, когда сила всепожирающей ненависти испепелит тебя, только тогда ты сможешь постигать секреты некромантии. Но ты слишком любишь себя, своё могущество, свои удовольствия. Потому-то твоя некромантия и далека от совершенства.

Асамар взялся обеими руками за рукоять скимитара. В его бледно-серых глазах восстановилось прежнее хладнокровие.

– Хочешь сказать, что раскусил меня? Да, кое в чём ты прав. Я стою одной ногой в смерти, другой в жизни. Черпаю силу и у Акафарты, и у Падшего. Если угодно, я полунекромант. Получеловек. Полубог. Ты мог стать таким же, Маркос, и даже способнее меня. Но твой окончательный выбор тебя погубил. По правде говоря, мне неведомы цели Акафарты, но я не чувствую над тобой её заступничества. А это значит, что ты вообще никому не нужен.

В вознесённом мече Асамара поднялся лик смерти. Марк понял, что глупо поспешил, решив, что сила врага поддельная. Асамар не мог использовать Оживление Мёртвости так, как некромант, но зато мог совмещать действие заклятия с ударами меча. Отразить одновременно две страшнейшие атаки – магическую и клинковую – никому не под силу. Даже рыцарю Серебряного Щита. Разве что… Посвящённому?

«Ты ничуть не слабее меня, Маркос. Ведь у тебя есть та сила, которую не имею я. Я не изобретал ничего нового. Просто отточил ту силу, которую мне изначально дал Творец. Если отточишь свою, то превзойдёшь и меня».

Эти слова Эфая тогда показались ему слабой попыткой учителя его ободрить. И только теперь, глядя на подступающего к нему со вскинутым клинком Асамара, Марк понял, что великий Фосферос никогда никого не ободрял. Он пробуждал. Он знал, что и кому говорить. Он сеял слово, не зная, когда оно взойдёт, но всегда знал точно: оно обязательно взойдёт. Взойдёт и пробудит.

…Заклятие ворвалось в душу невидимыми щупальцами. Скимитар со звоном наткнулся на высокий блок меча странника. Блокируя две атаки, Марк отшатнулся и тут, чувствуя каждой клеточкой тела холодное дыхание смерти, вдруг понял, как победил Эфай некроманта!

Светлое Раскрытие! Полная капитуляция перед смертью и в то же время – победа над ней. Вечная жизнь. Которая начинается не после смерти, а с самого рождения и длится сейчас. Достаточно осознать это, чтобы увидеть всю тщетность своих попыток цепляться за жизнь телесную. Всё земное рано или поздно умрёт. Но вечная жизнь – никогда.

Асамар наносил удары с нарастающей скоростью, продолжая выворачивать невидимыми щупальцами душу. Марк уже почти не чувствовал новых ранений, не замечал отлетающих от его кольчужной рубашки окровавленных колец. Он жил сейчас словно иной, неземной жизнью.

Жизнью вечной. Она и есть та несокрушимая сила – приговор нежити и смерти, приговор всему, что неспособно дать ответ на вопрос «А что дальше?»

И эта сила приводила Асамара в нечеловеческую ярость. Он с шипением обрушивал скимитар, жаждая разрубить ненавистного врага, но Марк, напрягая мышцы, гибко уклонялся, продолжая интуитивно ощущать, куда последует очередной удар. Сколько ещё секунд он выдержит? Две? Три?

Щупальца шарили и метались внутри его души, как хищники, рыскающие в поисках добычи. Одна искра ненависти – и они найдут то, что ищут, и тогда конец.