Очень быстро Карим наладил отношения с Русланом Имрановичем – первым заместителем Ельцина. В двадцать лет Хасбулатов перебрался в Москву из Казахстана, куда его семья, как и тысячи других чеченских семей, была депортирована отцом народов. Закончил юридический факультет МГУ, защитил сначала кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию. Преподавал в Плехановской академии. В 89-м больше тысячи человек получили удостоверения народных депутатов РСФСР, но как мало среди них оказалось нормальных, адекватных людей, умеющих ясно, без пены у рта излагать свои мысли. Карим был как раз из таких, к тому же очень молодой, ровесник его студентов. Опять же почти земляк. Хасбулатов сразу выделил его из толпы, уже будучи заместителем Ельцина, и стал продвигать по мере возможностей. Да и сам Борис Николаевич относился к Кариму с нескрываемой теплотой, называл его «мой молодой соратник». Карим ни разу не позволил себе обратиться к Ельцину с личной просьбой, что было нехарактерно для людей из окружения лидера молодой России. 10 июля на внеочередном Съезде депутатов Ельцина избрали Президентом России, а через несколько дней не без протекции Хасбулатова «соратника» назначили руководителем отдела информационного обеспечения Бориса Николаевича. Теперь у Карима был еще один кабинет – на Старой площади, в бывшем здании ЦК КПСС. Еще один атрибут «большого» человека образца 1991 года – сотовый телефон Карим приобрел в конце июля за шесть тысяч долларов. В то время это была здоровенная труба, весом под килограмм.

С появлением новой должности, кабинета и мобильника в привычках и характере Кариме произошли первые небольшие изменения. Пока их замечала только Карина. Еще три – четыре месяца назад муж, возвращаясь с работы, обязательно заходил в магазин за продуктами, потом они все вместе ужинали и, если было не слишком поздно, гуляли в ближайшем парке или звали соседей на просмотр нового фильма. Теперь Карим приходил гораздо позже, без продуктов, не ужинал, и от него почти всегда пахло спиртным. Говорил он редко и практически всегда тоном большого начальника, уставшего от государственных дел.

По выходным Кариму на мобильный звонили земляки-дагестанцы. «Среднестатистический» разговор происходил следующим образом:

Звонок в субботу утром.

– Ассаламу алейкум!

– Ваалейкум салам, – пытаясь попасть в тональность, отвечал Карим.

– Это Магомед тебя побеспокоил. Как жизнь, как дома, семья, дети, все в порядке?

– Слава Аллаху, все хорошо. Сам как? – Карим пока не понимает, с кем говорит, потому что дагестанец, представившийся как «Магомед», обычно напоминает корейца, представляющегося как «Ли».

– Тоже нормально все. Я теперь здесь, в Москве. Стоянку купил возле гостиницы «Салют».

Карим продолжает вычислять, с кем говорит, и приходит к выводу, что это Бежтинский Мага – известный во всем Дагестане «беспредельщик».

– Бежтинский, ты, что ли?

– Карим, ты чё, не узнал меня? Я это – Бежтинский.

– Хорошо, что не узнал, богатый будешь.

– Да я уже богатый, Карим (смех в трубке). Давай пересечемся вечером, тема есть.

– Мага, сегодня не могу, в Швецию лечу в командировку. Давай в среду. В восемь вечера нормально?

– Нормально.

– Только ты мне в среду днем отзвонись, а то я забыть могу.

– Какой базар, нормально все будет.

– Давай тогда, до среды.

После разговора Карим сразу занес номер Бежтинского в список игнорируемых абонентов.

Звонок в воскресенье вечером:

– Салам Карим, это Исрапил, Магомеда Бежтинского младший брат. Вы должны были в среду с ним встречаться.

– И что? – Карим уже не скрывает своего раздражения.

– Кипишевать не надо. Убили его вчера.

– Где?

– В казино. Он с каким-то грузином побазарил, и тот в него выстрелил.

– Прими соболезнование. Моя помощь нужна?

– Нет.

Но были и совсем другие разговоры. За три дня до того, как ГКЧПисты во главе с вице-президентом СССР Янаевым ввели режим чрезвычайного положения, позвонил академик Абдулаев. Карим знал этого человека. Собственно, его знал практически весь мир. Выдающийся ученый-физик, объездивший с лекциями самые престижные университеты планеты, был родом из древнего аварского села Чох.

– Абдула Гаджиевич, рад слышать ваш бодрый голос! – Карим был польщен звонком такого уважаемого земляка.

– Карим Альдерович, мы с вами лично пока не знакомы, но я внимательно слежу за вашей политической карьерой и очень рад, что мой земляк, такой молодой еще человек, замечен нашим высшим руководством. Вы позволите обращаться к вам без отчества, дабы подчеркнуть нашу двухнедельную разницу в возрасте? Так вот, Карим, у меня к вам дело…

Через час Карим подъезжал к Институту физики низких температур Академии наук СССР, где вот уже двадцать лет работал директором его земляк Абдула Гаджиевич Абдулаев. В приемной его ждали и без задержки проводили к академику. Абдулаев вышел из-за стола навстречу гостю, пожал руку, пригласил сесть. Они беседовали, как и положено двум дагестанцам, старший расспросил младшего о семье, здоровье родителей, успехах детей. Принесли чай.

– Я вот для чего просил вас приехать, Карим. Мне скоро восемьдесят лет. Пятьдесят пять из них живу в Москве, занимаюсь прикладной наукой. Начинал, страшно сказать, еще при Иосифе Виссарионовиче Сталине. Но так тяжело российской науке в целом и физике низких температур в частности не было никогда. За последние полгода я подписал три заявления об уходе, в связи с изменением места жительства. Уезжают. Уезжают лучшие, Карим! В Америку, Канаду, Израиль, Германию. УЕЗЖАЮТ! Как остановить эту чертову утечку мозгов, я не знаю! Что происходит с веществом при температуре минус двести, знаю, а как остановить, не знаю! Я слышал, Ельцин указ номер один подписал о поддержке образования.