Утром Карим смотался на час в Белый дом, но работать не мог, все время мысленно возвращаясь к предложению Ройтмайера. С большим трудом заставлял он себя не думать о том, как потратит эти деньги, во что вложит и в какой стране мира купит домик у моря. В 11–40 на служебной машине он поехал во Внуково встречать тестя.

В отличие от пассажиров из других городов России, тех, кто прилетел из Махачкалы, подвергали дополнительному шмону и проверке паспортов. Карим увидел Низама, когда его вели в служебное помещение два молодых милиционера. Удостоверение работника Администрации Президента сработало безотказно, и через минуту Карим уже вошел в дверь, за которой скрылся его тесть в сопровождении людей в погонах.

– Что здесь происходит?

– А вы собственно кто такой? – ответил вопросом на вопрос майор лет сорока.

– Я член Верховного Совета России, руководитель отдела Администрации Президента. Вот мое удостоверение.

Майор внимательно изучил документ и, сменив гнев на милость, доложил.

– У этого пассажира из Махачкалы крупная сумма денег в иностранной валюте.

– Ну и что. Вот справка из банка о легальности приобретения долларов, – возмутился Низам.

– Вас этот документ удовлетворяет или будем продолжать эту комедию, майор? – Узнав о справке, Карим заговорил напористее.

– Извините за беспокойство, вы свободны, – майор вернул Низаму целлофановый пакет с деньгами.

Выйдя из служебного помещения, Карим и Низам, наконец-то, смогли нормально поздороваться.

– Не очень приветливо встречает Москва своих гостей!

– Не обращай внимания, дядя Низам. Наши тоже здесь не в песочнице играют. Иногда таких историй про родных земляков наслушаешься, хочется фамилию с именем сменить и перекраситься в блондина.

Приехали домой. Там ждал накрытый стол и соскучившиеся по отцу и деду Карина с Алиной. Посидели, выпили, закусили. Вспомнили всех сельчан. Весь вечер Алина ни на шаг не отходила от любимого дедушки. Низам не спросил, зачем зятю такая крупная сумма и когда он собирается отдать долг. На следующий день Низам засобирался в обратную дорогу, и, как ни пыталась дочь уговорить его погостить еще несколько дней, в обед водитель Толик отвез старика в аэропорт. Сам Карим проводить тестя не смог. Он встречался в это время с Рябинкиным.

Вместе они поехали в банк, где Карим положил на счет Рябинкина сорок тысяч. Сберкнижку Карим оставил у себя. С Рябинкиным они договорились, что снять деньги со счета он сможет только после встречи Карима с Дворниковой. Встреча будет означать полное выполнение обязательств Рябинкина.

Митя эти условия принял. У него тоже не было другого выхода. А Нодари подождет день-два.

На следующий день в столовой Минфина Рябинкин со своим подносом направился к столику, за которым в одиночестве сидел Нилов. Он всегда обедал один. Во-первых, потому что коллеги его недолюбливали, называя за глаза Гнилов, а во-вторых, потому что по статусу не положено. Все-таки первый зампред. Да он в столовой и обедал-то очень редко. Все больше по ресторанам.

– Разрешите Андрей Андреич?

Нилов тяжело поднял глаза от своей тарелки с борщом на Рябинкина, оглядел его с головы до ног и кивнул. Он бы с радостью послал подальше этого малолетнего нахала, но Рябинкин-старший был деканом журфака МГУ и в прошлом году помог поступить его дочери в этот престижный вуз. За что, собственно, Рябинкин-младший и был принят на работу в Министерство финансов. Дочери учиться еще четыре года, всякое произойти может, так что папаша этого хама еще может пригодиться. Да и сам он – палец в рот не клади!

– Андрей Андреич, я хочу познакомить вас с одним народным депутатом. Человек очень авторитетный и на хорошем счету у Старика. Ему нужно помочь встретиться с Дворниковой. Речь идет о долгах СССР швейцарским бизнесменам. Дело там выгорает очень бонусное.

У Нилова на деньги был особый нюх, выгоду учуял сразу, но виду не подал.

– Завтра в 13–30 пусть приедет в ресторан. В какой – ты знаешь. Один. И чтобы в руках ничего не было. Ни бумаг, ни телефона.

– Хорошо, Андрей Андреич. Только если все выгорит, я хочу двадцать тысяч долларов.

– Что? Пошел вон, наглец малолетний!

– Двадцать. Это немного. Приятного аппетита. – Рябинкин встал, не доев, и пошел в свой отдел.

На следующий день, ровно в 13–30, Карим вошел в ресторан, где через день обедал Нилов. За ним на постоянной основе была зарезервирована вторая кабина с окнами, выходящими в тихий московский дворик. Нилов за обедом любил наблюдать, как молодые мамаши выгуливают своих малышей. А для пущего удобства окна были устроены так, что снаружи разглядеть посетителей ресторана было невозможно. О госте метрдотель был предупрежден, поэтому Карима провели к Нилову без лишних церемоний и визитных карточек. Нилов встал навстречу.

– Здравствуйте, Карим, слышал о вас много хорошего, рад нашему знакомству. – Нилов действительно накануне наводил о Кариме справки. – Рассказывайте, что привело вас ко мне, старому и скромному чиновнику.

Карим изложил всю историю с долгами Ройтмайера. Нилов слушал молча, иногда роняя что-то вроде «угу». Когда Карим закончил, спросил:

– Швейцарец пообещал вам два процента?

– Да.

– Половина моя. Сумму можете не называть, технически проплаты все равно буду осуществлять я. Вот реквизиты, на которые швейцарец должен перечислять мои комиссионные. – Нилов достал из внутреннего кармана пиджака бумагу с цифрами счета в банке.