– Алинка, теперь на тебе сразу двое детей. И отец. Ты должна быть сильной. Держись.

– Да, папа. Я понимаю. Только ты ответь, почему это все произошло с нами, с нашей мамой? Почему, почему…

Карину похоронили в ее родном селе. Рядом с могилой бабушки. Кладбище, как это обычно бывает в Дагестане, располагалось на склоне горы, примыкающей к аулу. Пока мулла читал молитву, Карим смотрел сверху вниз на родные улочки, по которым он бегал мальчишкой и куда не приезжал больше двадцати лет, выдумывая сам для себя всевозможные отговорки. Мужчины, пришедшие проводить Карину, уже разошлись, мулла объяснял отцу Карины, во сколько нужно вернуться к могиле завтра утром и что делать сегодня, а Карим стоял почти неподвижно и смотрел на одинаково серые черепичные крыши.

Вечером за стареньким круглым столом в доме отца Карима собрались мужчины трех поколений. Сам Карим, его девяностолетний отец Альдер и Хизри. Несмотря на свой преклонный возраст, Альдер держался молодцом. Большую часть года он жил один в старом доме с садом и огородом. Необходимость поддерживать все это хозяйство в нормальном состоянии не давала старику расклеиться. Они пили чай, и Карим рассказывал, как прожил эти двадцать с лишним лет.

Через три дня Карим уехал в Москву, но через два месяца ему пришлось вернуться в отчий дом. Умер Альдер.

Алина родила здорового мальчика весом три килограмма двести граммов. Парня назвали нейтральным именем Руслан. Предложил его Карим.

– С таким и в Москве, и в Дагестане чужим не будет, – объяснил свой выбор новоиспеченный дедушка.

– Честно говоря, я был уверен, что вы назовете его Альдером, – говорил друг и семейный врач Каха.

– И назвали бы, да только Джамал – старший брат дал это имя своему третьему сыну еще при жизни отца.

По понятным причинам застолье в честь рождения малыша было скромным, тихим и не слишком веселым. Посидели часа два, немного выпили, пожелали Руслану расти здоровым, добрым, умным мальчиком, слушаться родителей и разошлись.

Карим пытался вернуться к работе. Занимался оформлением документов по строительству кирпичного завода и даже взялся было переводить на родной язык классиков российской литературы. Несколько раз съездил в Сокольники поиграть в хоккей. Но ни работа, ни литература, ни даже хоккей не принесли Кариму не то что радости, а хотя бы простого душевного спокойствия.

Карим начал пить. Сначала он пил с Пашей или Кахой, иногда с обоими сразу. Потом стал пить с соседскими мужиками, а когда надоело убирать за ними квартиру – один. Под телепрограммы о здоровом образе жизни. Алина пыталась как-то его контролировать. По выходным она приезжала с Русланом и Каришей. Убирала в квартире, мыла скопившуюся за неделю посуду, стирала и гладила отцовские вещи. Конечно, она очень уставала, но у нее и мысли не было провести воскресенье как-нибудь иначе. Да и Кариша просила отвезти ее к папе. Так продолжалось почти полгода, пока однажды она не застала в квартире постороннюю женщину.

– Вы кто? Где мой отец?

– Я Лена. А вы, наверное, Алина, да? Карим мне про вас рассказывал. Он в магазин пошел за продуктами. Вы проходите, раздевайтесь. Я вас чаем напою.

– Спасибо, не нужно. Скажите ему, я завтра приду, когда вас не будет.

– Тогда завтра можете не приходить. Я буду. И послезавтра – тоже.

Алина вышла из квартиры, совершенно растерянная. Хизри, как всегда, довез ее до подъезда и уехал по делам. Она шла по двору с Русланом на руках, а Кариша бежала за ней хвостиком. На проспекте Мира она остановила такси и обязательно расплакалась бы в машине, но не хотела, не могла пугать младшую сестру.

Несколько месяцев Алина к отцу не ходила, а когда он звонил, просила Хизри отвечать, что ее нет дома. Карим звонить перестал.

Весной 2004 года Карим снял с банковского счета последние двенадцать тысяч долларов и отнес их дочери. Алина была дома, говорила спокойно, деньги взяла, но о дальнейших планах отца не спросила. Уже в дверях он повернулся к ней и сказал:

– Я хочу, чтобы ты знала, второй раз я никогда не женюсь. Твою маму мне никто не заменит.

Ровно за неделю он нашел покупателя на свою квартиру, потому что продавал ее в два раза дешевле реальной, рыночной стоимости. Получив на руки всю сумму, он с одной спортивной сумкой поехал в аэропорт и улетел в Махачкалу.

В Дербенте Карим быстро купил двухкомнатную квартиру недалеко от вокзала. У него оставалось на руках еще сорок тысяч долларов. Десять он отнес своему брату Джамалу. Еще десять переслал со знакомым Алине.

За год Карим постарел и осунулся. Он сделался почти лысым, зато отрастил большие юждаговские усы. Зарабатывал на жизнь, играя на барабане по сельским свадьбам. А в один прекрасный день и сам женился. Невесте было сорок два года, у нее было трое детей, и работала она парикмахершей в салоне красоты на улице Пушкина. По иронии судьбы называлось это заведение «Карина». Брак был оформлен по всем нормам и традициям ислама в присутствии муллы и двоюродного брата невесты Имамутдина. А вот свадьба получилась вполне светская с песнями, плясками и изрядным количеством водки.

Вот, собственно, и вся история.

Но, пожалуй, стоит рассказать еще о нескольких прожитых Каримом днях.

Весь день шел дождь. Шел не первый день, и не было оснований полагать, что в ближайшее время погода переменится. Дербент стал серым и липким. На его улицах, скверах и площадях мерзли люди, бродячие кошки и собаки. Даже пальмам, посаженным с расчетом на теплую зиму, было неуютно.