Встречу назначили недалеко от площади Парадов – известного места в Багдаде, едва ли не символа этого города. Две руки, сжимающие мечи, образовывали что-то вроде арки, под которой валялись внасыпь иранские каски. Даже после того как иранцы купили тут всех и вся, они не решились убрать ни монумент, ни каски. Под ними любили фотографироваться контрактники и военные перед отправкой домой.

Но рядом с этим местом шумел большой город. И подобрать место для встречи было не так уж и сложно. Они подобрали его на виду у блокпоста Гвардии, первой линии обороны центра города, где находился железнодорожный вокзал и парламент. Такое место для встречи почти гарантировало отсутствие неприятностей: никто не решится нападать на них на виду блокпоста гвардейцев, усиленного БТР. Самим им требовалось только проявить некоторую осторожность и не бросаться в глаза своими действиями.

Мамука прибыл на место первым. Поставил мотоцикл на откидную подножку, огляделся. У него был телефон последней модели, совмещенный с коротковолновой рацией, так называемый «корпоративный». Его придумали американцы – на работе общаешься по рации, а при необходимости – с этого же аппарата звонишь по сотовому. В Багдаде с подозрением относятся к любому, кто говорит по телефону, потому аппарат Мамука держал в кармане включенным, наушник у него был в ухе, беспроводной, а микрофон – на горле, почти незаметный, из полупрозрачного пластика, да еще и прикрытый куфией. Эту модель телефона он знал настолько хорошо, что напрактиковался переключать режимы и даже набирать нужный номер, не вынимая трубку из кармана, рукой, на ощупь. Пока что телефон был включен на сканирование полицейской частоты – она была открытой. Обычный треп, ничего подозрительного. Мамука хорошо знал, что если бы тут была какая-то спецоперация – объявили бы радиомолчание.

Нет. Похоже, и впрямь все в порядке.

Подольски отказался от оперативного сопровождения силами станции и теперь сильно сожалел об этом – только контрслежкой можно было выявить хорошо организованную слежку. И все вроде было нормально, но он чувствовал – что-то не так. Единственное, что он мог, – прикрепить телефон к заднему стеклу машины, поставив на непрерывную съемку, чтобы просмотреть потом. Но потом – это потом, а слежку он рисковал притащить к месту встречи сейчас.

Решившись, он оставил машину далеко от условленного места встречи, пошел пешком. По дороге набрал телефонный номер.

– Я слушаю, – моментально ответил Мамука.

– Где ты?

– Там, где и договорились.

– Придется немного подождать. Посмотри, нет ли гостей.

– Я понял, – после секундной заминки ответил Мамука.

– Все. Я позвоню тебе, брат.

Надо было сделать круг. Возможно, и не один. Тогда стационарный наблюдатель легко выявит слежку. Она может быть незаметна для объекта разработки, но не для всего остального мира. Если уметь смотреть – обязательно увидишь то, что нужно.

Он прошел мимо точки встречи. Чувство чужого взгляда преследовало его неотрывно, он был весь в поту. Все-таки давно не занимался непосредственной оперативной работой, и это сказывалось.

Сделав круг, он набрал номер.

– Ну?

– Гостей нет.

Подольски не поверил своим ушам.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Попробуем еще раз.

Подольски пошел на второй круг, про себя проклиная тот день и час, когда он согласился участвовать во всем этом. Все то же самое – поток машин, постоянные, резкие гудки сигналов, запах лепешек и жареного мяса у ларьков уличных торговцев. И все равно – навязчивое ощущение чужого взгляда.

– Что?

– Ничего. Точно ничего.

Черт возьми. Либо переносить встречу, не имея ничего, кроме собственных подозрений, либо все-таки рисковать и идти. Время устанавливает не он и времени у них нет.

– Смотри внимательно.

– Я понял.

На очередном заходе резко, почти бегом, свернул к «Датсуну». Ввалился на сиденье.

– Гони, гони, гони!

Меликян, не задавая лишних вопросов, тронул машину с места.

– Что произошло?

– Прицепились друзья. Покружись пока.

Подольски разобрал телефон и вынул из него симку, отсекая возможное дистанционное прослушивание. Меликян отдал ему свой телефон, «чистый». Подольски сделал то же самое и с ним.

– Что происходит?

Подольски выругался.

– Русский навострил лыжи. Надо брать его. Сейчас.

– Черт, мы хреново готовы. Еще бы хоть пару дней.

– Времени нет. Он назначил встречу здесь, в Багдаде. Этот сукин сын украл русскую базу данных и предлагает ее всем. В том числе и нам. Любому, кто купит. Возможно, мы договоримся, в таком случае вы не понадобитесь. Если нет – вы берете его.

– И есть покупатели? – спросил Меликян.

– Есть. В городе работает еще одна группа. Мы думаем – МОССАД.

Американцы клюнули на наживку. Точнее, на станции ЦРУ, среди тех, кто проверял данные, тоже были люди, которым было выгодно, чтобы группу посчитали группой от МОССАДа. Американское разведсообщество уже вело войну само с собой, хоть это никто и не решался признать.

Меликян выругался на своем языке.

– Совсем обнаглели. Кто они?

– Подрядчики. – Это слово обозначало наемников, а не штатных сотрудников. Багдад был слишком опасен для штатных сотрудников израильской разведки.