– Русский хочет десять миллионов за базу. Думаю, выручит за нее пять, не меньше. Мы попробуем выйти на верха, чтобы конкурентов отозвали. Он уточнит время встречи, чтобы поторговаться. Там вы его и возьмете.

– Место встречи. Что за стройка?

– Здание строящейся телевышки. Где-то рядом.

Меликян подумал.

– Близко к центру. Это может быть опасно, сэр.

– Другого выхода нет. – Подольски передал флешку и запаянную в пластик сим-карту. – Это копия. Слушайте и будьте готовы.

– Хорошо.

Копия – означала копию той сим-карты, которая была в телефоне Подольски. Точная копия с тем же номером. Теперь, когда на этот номер позвонят, зазвонят не один, а два телефона.

– На флешке – вся информация по противнику. Вся, какая есть. Изучите, после чего уничтожьте. Все, высади меня вот здесь. Ялла.

– Маа’ассалама. – Армянин начал пробиваться к тротуару.

Третий звонок я сделал ровно за пять минут до один шестьсот – так, кстати, американцы обозначают время. Один шестьсот – это шестнадцать ноль-ноль, просто и удобно. Время по Гринвичу – зулу, местное – танго.

– Я слушаю. – Американец явно на нервах. Уже хорошо. Я не знаю, что сейчас происходит у телевышки, и знать не хочу. Знаю только, что сейчас дам ему еще больше поводов для понервничать.

– Салам алейкум.

– Ва-алейкум салам. Мы вас не видим.

– Меня и не будет. Все отменяется.

– Что?!

Я сделал театральную паузу.

– Что? Что значит отменяется? Какого черта?

– Мои бывшие друзья сильно хотят меня видеть. Настолько сильно, что я съехал с квартиры. Не хочу больше там жить.

Подольски выдохнул. Он сидел в неприметной, но хорошо бронированной машине «Тойота Ланд Круизер», предоставленной посольством, точнее – местной станцией ЦРУ. Он ждал русского, каждые пять минут смотря на часы. И вот – провал. Точнее, пока не провал, но близко к этому. Как-то раз ему довелось лично эвакуировать из Москвы одного русского. Адреналина, которого он тогда получил, хватило надолго.

Успокоиться.

– С вами все в порядке?

– Пока да.

По голосу было незаметно.

– Где вы находитесь? Мы могли бы забрать вас.

Смешок в трубке.

– Нет, благодарю.

– Я слушаю. Вы нашли то, о чем мы договаривались?

Еще один смешок.

– Я нашел все. Все, что смог, база едва уместилась на большой флешке. Все, что только есть, настоящий клад. Я хочу за нее семь. Без торга.

Сукин сын. С евреями он начинал с десяти.

– Это много, – сказал Подольски. – Скиньте половину.

– Пять, – быстро сказал русский, – и один сразу. Бумагой. Больше не скину. Покупатели есть.

– Хорошо. Когда?

– Завтра. Утром. И еще – резидентская виза.

– На одно лицо? – уточнил Подольски. – Мы слышали, вам может понадобиться еще одна.

Эта была скрытая угроза. Точнее, не угроза – в ЦРУ никогда и никому не угрожали. Элемент психологического стресса – вот как это называлось.

Но русский только усмехнулся своим противным смешком.

– Нет. Одной хватит. И бумаги. Остальное – на счет.

– После проверки.

– Хорошо. Имейте в виду: кинете – хрен получите.

Русский явно нервничал.

– Где?

– Южнее от города. Пиши координаты.

Подольски послушно записал.

– Записал.

– Будь там завтра. И еще. Та «Тойота», – русский продиктовал номер. – Если она будет там завтра, сделка сорвется, понял?

Сукин сын.

– Понял.

– Все.

Подольски попрощался с русским, набрал номер Меликяна.

– Гость не приедет, – сказал он. – Будьте наготове.

– Понял.

Церэушник забил продиктованные координаты во встроенный в коммуникатор GPS-навигатор: это было не шпионское, а вполне обычное дополнение, позволяющее удобно и быстро ориентироваться в незнакомых местах. Глядя на получившийся результат, зло выругался.

Раффа на месте не было, он выехал из посольства и пока не вернулся. Главным на станции сейчас был его зам по имени Дональд Сокс, старый и опытный волк, начинавший еще во времена холодной войны. Самого ее конца, но это ничего не меняло – он был одним из тех, кто своими глазами видел, как рушилась Берлинская стена. Сама станция в Багдаде уже много лет была как проходной двор, и каждый, кто хотел выбраться на уровень старшего оперативного офицера ЦРУ, должен был иметь в своем личном деле запись о работе здесь или в Кабуле, или в другом подобном месте. Начальник станции ЦРУ в Багдаде – тоже должность скорее политическая. Но кто-то должен был вести работу, точнее, курировать ее, – самую нудную, самую примитивную, типа работы с агентами, снятия и обобщения информации с местных информационных источников и тому подобное. Это и был Сокс, которому немного осталось до пенсии, в котором было много профессионализма и мало политических амбиций и того, что сейчас называют «собственным видением мира» (в переводе это отсебятина и бардак). Так что, когда Рафф куда-то выбирался, Сокс оставался за него.