— Это ж какую? — скучающе бросил Караулов, понимая, что тётка вновь завела старый разговор.

— Да вот хотя бы и Марья Кирилловна. Чем не пара тебе?

— Всем, — зло отозвался Пётр Родионович.

— Все-то ты нос, Петруша, воротишь, — сварливо заметила Елизавета Петровна. — Не будь ты единственным сыном моей сестры, палец о палец не ударила бы ради тебя.

— Стара она больно, — скривился Караулов.

— Да вы с ней одного года будете! — возмутилась княгиня. — Ну и что, что вдова, зато состояние вполне приличное имеется.

— Что мне с того состояния? Все оно её детям достанется, — огрызнулся Караулов. — А мне она и родить-то уже не сможет.

Княгиня подавила тяжёлый вздох:

— И все же не дело это на гувернантках жениться, — продолжила она. — Довольно нам одной истории. Уж сколько мне побегать пришлось, сколько денег выложить, вспомнить страшно, — всплеснула она руками.

— А вы и не вспоминайте, тётушка, — улыбнулся Караулов. — Я ж не паскудничать собираюсь, а жениться. Верочка — барышня умная, воспитанная, приятная во всех отношениях.

— Бесприданница, — буркнула княгиня. — Думаешь, от хорошей жизни она в гувернантки подалась после Екатерининского-то?

— Так и я гол, как сокол! — весело заметил Пётр Родионович. — Чем мы не пара?

— Не гневи Бога, Петруша. Сказала, что отпишу тебе Покровское, стало быть, так и будет, — нахмурилась Елизавета Петровна.

— За это я вам, тётушка, премного благодарен, но годы идут, пора бы о семье подумать, — потупил взор Караулов.

— И когда же ты все её достоинства разглядеть-то успел? — не унималась княгиня. — Ведь знакомы-то, почитай, два дня.

— А мне одного взгляда достаточно, чтобы понять, что человек собой представляет, — парировал Пётр Родионович.

— Да и мне одного взгляда довольно, чтобы понять, что она Бахметьевым увлечена, — поддела его Елизавета Петровна. — Оставь ты это дело, Петруша. Где тебе с графом тягаться?

— Это ничего, тётушка. Я ж понимаю. Георгий Алексеевич умеет голову вскружить, но только ему Верочка без надобности. Она это поймёт со временем.

— Боюсь огорчить тебя, мой мальчик, — вздохнула княгиня. — Вот уж не думала, что ты можешь всерьёз увлечься этой девицей, да ещё за столько короткое время. Поверь мне, прожитые годы учат наблюдательности. Не столь уж Георгий Алексеевич и равнодушен к mademoiselle Воробьёвой, как пытается показать. Неужели ты думаешь, он случайно на берегу пруда оказался? Потому ещё раз прошу, оставь эту затею. Со своей стороны все сделаю, чтобы Бахметьев гувернанткой увлёкся. Довольно уже Ольге мужа своего позорить.

— Так вы все знаете?! — невольно проникаясь уважением и даже страхом к своей пожилой родственнице, вскричал Караулов.

— Это только Николя не ведает, что у него под носом делается, — проворчала Уварова. — Не дай Бог во время сезона по столице слухи гулять пойдут. Это ж какой позор!

— Так отчего же вы ему глаза не откроете? — тихо спросил Караулов.

— После того, как я сама собственными руками утроила этот брак? Нет, — покачала головой княгиня. — Я другой способ изыщу. Ольга сама этого polisson (повеса) оставит.

— Как вы можете, тётушка? — искренне возмутился Пётр Родионович. — Верочка — чистое невинное создание…

— Поздно, Петруша, — вздохнула княгиня. — Я все семейство к себе в Покровское пригласила. Собираюсь именины с размахом праздновать. Всех соседей позову и Бахметьева само собой. Там-то я голубков и сведу вместе.

— Стало быть, вы от задуманного не откажетесь? — нахмурился Пётр Родионович.

— Нет, не откажусь, — поджала губы княгиня. — А пойдёшь супротив воли моей, лишу наследства, так и знай. Я тебе открылась, а ты уж будь добр язык за зубами держать, — закончила она.

Пётр Родионович всегда считал тётушку, выжившей из ума старухой и полагал, что может крутить ею как пожелает. А оказалось, что это им крутят, как пожелают. Но как умно! Ведь он даже не замечал, как его все время направляют.

Недовольные друг другом княгиня и Караулов умолкли, отвернувшись к противоположным оконцам в экипаже.

Миновал июль и наступил жаркий август. В последний месяц в жизни Веры не случилось ничего примечательного. Граф Бахметьев более в усадьбе Уваровых не объявлялся. Николай Васильевич много времени проводил на службе, Ольга Михайловна, готовясь к будущему сезону в столице, частенько ездила в Петербург к модистке. В один погожий денёк, княгиня пожелала взять с собой в столицу дочь и гувернантку.

— Вам доводилось бывать в столице, Вера? — обратилась она к гувернантке, когда удобный экипаж Уваровых миновал пригороды Петербурга.

— Нет, ни разу, — улыбнулась Вера. — Но мне всегда хотелось побывать здесь.

— Я оставлю вас с Анной в Летнем саду, — задумчиво постукивая тонким пальчиком, затянутым в белую перчатку, по полной нижней губе, отозвалась княгиня. — Это замечательное место. Уверена, вам там понравиться.

Порывшись в ридикюле, Ольга Михайловна, извлекла из него несколько ассигнаций и протянула их Вере: