Смахнув со стола обрывки, княгиня подскочила с места и замерла, уставившись невидящим взглядом в окно. Слезы, навернувшиеся на глаза, застили ей взгляд. «Ну, что с того, что девица влюблена в Бахметьева? Это вовсе не означает того, что Жорж отвечает ей взаимностью!» Она и сама злословила по этому поводу, обсуждая происшествие у пруда. Но внутренний голос шептал, что она ошибается, что Георгий вовсе не так равнодушен к Верочке, как пытался то изобразить, улыбаясь в ответ на шутки о своём геройском поступке. «Ненавижу!» — всхлипнула княгиня. Притом ненавидела она в равной степени обоих. Ольга ещё не решила, как поступит с Бахметьевым, но более всего ей хотелось видеть его у своих ног. Но в то же время у неё не было никаких иллюзий в том, что этому желанию исполниться не суждено. Вряд ли бы он разорвал отношения из-за гувернантки, но коли пошёл на то, стало быть, есть причина. «Неужели жениться собрался?! — закусила губу Ольга, силясь удержать слезы. — Бог, мой, как же больно даже думать о том!» — всхлипнула она, поднеся к глазам платок и промокая мокрые ресницы.

За дверью послышались голоса: низкий басовитый мужской и приглушенный женский. Робкий стук возвестил о том, что Варвара поспешила исполнить просьбу княгини и привела брата.

— Звали, Ольга Михайловна? — стянул с головы картуз, входя в комнату Митька, здоровый бугай лет двадцати пяти.

— Звала, — кивнула княгиня.

Взяв с туалетного столика шкатулку, Ольга протянула её брату Варвары.

— Открыть надобно. Только аккуратно, дабы замочек не сломать, а после закрыть. Справишься? — поинтересовалась она, наблюдая за тем, как Митька осматривает безделицу.

— Тонкая работа, — прищурился тот. — Попробовать-то я могу, но…

Ольга смерила его гневным взглядом:

— Откроешь — червонец получишь, — посулила она.

— Ваше сиятельство можно мне шпилечку вашу, — подобострастно улыбнулся Митька.

Хмыкнув, Ольга вынула из причёски шпильку и протянула мужику.

Митька долго ковырялся с замком. Сопел, кряхтел, вертел шкатулку и так, и эдак, да только все без толку. Лакей, грузивший багаж уже вынес всю поклажу княгини, а шкатулка всё не поддавалась.

— Ну! — нахмурилась княгиня. — Долго ещё ты возиться будешь?

— Да вот, — начал было Митька, не выпуская из рук шпильки. В тишине комнаты раздался тихий щелчок, и крышка открылась. — Ну, вот, барыня, — удовлетворённо улыбнулся он, протягивая ей шкатулку.

Ольга перевернула её, высыпав содержимое на стол: несколько писем, пожелтевших от времени и перевязанных выцветшей лентой, массивный перстень с крупным рубином, лист с какими-то записями, очевидно, вырванный откуда-то. «Ах, прочитать бы всё, да времени нет», — вздохнула она. Открыв ящик стола, княгиня извлекла из коробочки жемчужное ожерелье, то самое, что супруг подарил ей на именины, и положила в шкатулку Веры.

— А теперь закрой, — приказала она Митьке. — Да смотри, мне: язык за зубами держи. Надеюсь, помнишь, чем мне обязан?

— Помню, барыня, — вздохнул Митька, прижав собачку замка толстым пальцем, и захлопнул крышку. — Готово, — протянул он шкатулку Ольге.

Указав ему рукой на дверь, княгиня придирчиво осмотрела шкатулку и нахмурилась, заметив свежие царапины на серебряной отделке замка. Надобно бы вернуть вещицу на место, да только времени совсем не оставалось. Покрутившись на месте, Ольга сунула шкатулку в ящик туалетного столика и торопливо покинула свои покои.

Все готовы были ехать, ждали только княгиню. Наконец её сиятельство изволили спуститься. Забравшись при помощи лакея в экипаж, Ольга уселась на сидение рядом с дочерью, напротив супруга.

— Что-то ты нынче долго, душа моя, — попенял ей Николай Васильевич, недовольно хмурясь.

— Да вот, хотела жемчуг с собой взять, что ты мне подарил, да не нашла, — пожала плечами Ольга.

Уваров промолчал. Ольга весьма трепетно относилась к собственным драгоценностям, так что в том, что княгиня задержала весь выезд из-за поисков жемчуга, не было ничего удивительного.

Карета тронулась по подъездной аллее, а вслед за ней лёгкая открытая коляска, где помимо возницы разместились Вера и Варвара. Поездка не доставила Вере никакого удовольствия, поскольку всю дорогу им с Варварой пришлось глотать пыль из-под колёс экипажа Уваровых, ехавшего впереди. Помимо пыли, оседавшей на лице и одежде, встречный ветер сорвал с неё шляпку и растрепал уложенные в пучок волосы, солнце нещадно палило, а укрыться от него не было никакой возможности, поскольку механизм, поднимающий кожаный верх коляски заклинило. Вера, дабы скоротать время, попробовала было, завести разговор с Варварой, но обыкновенно словоохотливая горничная княгини отвечала односложно и нехотя. Оставив эту попытку, девушка принялась разглядывать окрестности, подмечая особо живописные места, дабы потом нарисовать их по памяти.

Уже в сумерках небольшой кортеж въехал в ворота имения в Покровском. Самостоятельно выбравшись из коляски, Вера огляделась. Особняк в Покровском был выстроен ещё в царствование Екатерины II и представлял собой трёхэтажное строение, богато украшенное вычурной лепниной и колонами по всему фасаду.

Четверо лакеев выбежали встречать прибывших. Сама княгиня величаво выплыла на крыльцо вслед за прислугой, дабы встретить сына с семьёй. Сновали туда-сюда слуги с многочисленным багажом, болонка Елизаветы Петровны, облаяв Варвару, путалась под ногами у Веры и угрожающе рычала. Верочка тоскливо оглядела пропылённую юбку из темно-коричневого поплина. Блузка, с утра бывшая белоснежной, тоже выглядела не лучшим образом. Более всего на свете ей хотелось принять ванну и переодеться, но приходилось ждать, когда господа соизволят обратить внимание на свою гувернантку. Наконец, с приветствиями было покончено, и все семейство устремилось к дому. Вера поднялась на крыльцо вслед за всеми, но старая княгиня остановила её у дверей: