Ванда заносчиво вскинула голову.

— Я никого не боюсь! Если б я тебя боялась, то позволила бы Иву тебя убить, уж не сомневайся.

— Никого не бояться — это не так уж и хорошо, — серьезно сказал Грэм и встал. — Знаешь, лучше я попрошу Ива посидеть с тобой. А потом вы разбудите нас с Оге, и мы покараулим до утра.

Ванда в ответ только фыркнула.

Сторож из рыжеволосого медейца был хоть куда — едва выбравшись из шатра, он начал клевать носом, и спустя полчаса, свернувшись клубочком, уже сладко спал, несмотря на холод. Грэм не стал его будить, все равно толку от него было бы ноль. Он и сам едва видел в кромешной тьме, обступившей маленький лагерь; оставалось полагаться на слух.

На рассвете из шатра выбрался Ив, уже полностью готовый к походу, в кольчуге, с мечом у пояса и с каким-то свертком в руках. Он мрачно оглядел сладко спящего Оге и перевел взгляд на Грэма:

— И давно он так… спит?

— Да он и не просыпался.

— Угу, — зловеще сказал Ив и без церемоний пнул приятеля сапогом в бок. — Ну-ка, ты, соня… поднимайся.

— А?.. Что?… — Оге испуганно оторвал от земли взлохмаченную голову и сонно заморгал по сторонам. — А… это ты… чего дерешься?

— Хотел проверить, живой ты или уже с перерезанной глоткой.

— Живой, живой… что могло случиться-то?

— Да что угодно, — безжалостный Ив снова пнул Оге, уже сильнее. — Мор, глад и прочие напасти. Поднимайся, бездельник! Мы уезжаем, а ты остаешься за главного, пока Ванда не встанет. Да не вздумай заснуть снова! Кстати, — он повернулся к Грэму и бросил ему сверток, оказавшийся плащом. — Ванда просила вернуть тебе.

— Благодарю.

— Ив, — сонно пробормотал Оге, кое-как поднимаясь. — Вы уж как-нибудь поосторожнее. Не хватало еще вас вытаскивать…

— Уж как-нибудь, — отозвался Ив.

Молодые люди в молчании оседлали коней и выехали из лагеря.

Уже через четверть часа Грэм начал подозревать, что судьба столкнула его с человеком, еще более нелюдимым и неразговорчивым, нежели он сам. Ив явно не намеревался раскрывать рта до самого поселка, и его мрачное молчание ужасно действовало Грэму на нервы. Есть люди, с которыми хорошо молчать — Ив не принадлежал к их разряду. Впрочем, быть может, сказывалась и неприязнь, которую он испытывал к Грэму с первой же минуты.

Однако же, из него удалось вытянуть кое-какие сведения. Например, Грэм, совершенно не сведущий в географии, выяснил, что долина Северного Ветра тянется на восток и на север на добрую сотню миль — и на всем протяжении являет собой зрелище столь же безрадостное, как и то, что представало теперь перед их взорами. Лишь много севернее начинались холмы, но и там, подозревал Грэм, было не намного веселее. Долину рассекала на две половины река Северная, широкая, бурливая и очень холодная. Река эта была естественной и государственной границей между Медеей и Касот, вот только не все это признавали. Касотский император Барден, например, считал всю долину своей собственностью, медейский же король Тео придерживался на этот счет совершенно противоположного мнения. Поэтому-то сейчас в злосчастной долине хватало представителей обеих сторон, пытающихся доказать свою правоту.

Поселок, о котором говорил Ив, находился лигах в трех к северу от лагеря медейцев. Путь туда лежал вдоль ручья, уже знакомого Грэму. Местность выглядела подозрительно пустой, и тишина была такая, что отчетливо слышалось журчание воды в ручье.

Такая же тишина встретила их и в поселке. И еще издалека они увидели черные остовы труб и услышали запах пепла и паленого мяса.

— Безымянный! — прошипел Ив и потянулся к мечу. Грэм тоже обнажил оружие.

Они медленно въехали на единственную улицу поселка, превращенного в пожарище. Обугленные бревна еще слабо дымились. Невыносимо воняло кровью — лошади скользили по крови, смешанной с пеплом… Грэм закрыл нос и рот полой плаща, чувствуя, что еще немного, и от этого запаха его вырвет.

— Не понимаю, — напряженным голосом проговорил Ив. — Не понимаю, откуда столько крови? Они ведь все сгорели…

Все объяснилось, когда они въехали на центральную площадь. Грэм только глянул — и отвернулся; побледневший же, с помертвевшим лицом Ив неотрывно смотрел на множество сваленных в кучу, обугленных и расчлененных, уже начавших разлагаться тел, бывших недавно мужчинами, женщинами и детьми…

— Звери… — прошептал он, бессильно сжимая рукоять меча. — Нет, хуже зверей…

— Поехали отсюда, — попросил Грэм. — Здесь нам уже нечего делать. Мы даже похоронить их не можем.

Ив выругался и рывком развернул жеребца.

— Не говори ничего Ванде. Я сам.

Обратно они снова ехали в молчании. Ив, напряженный и все еще бледный, не снимал руку с оружия, хотя в нем, похоже, уже не было надобности — касотцы, спалив деревню, давно убрались восвояси.

Потом его вдруг прорвало.

— Скажи-ка, наемник… если бы тебе повстречались не мы, а касотцы, ты бы с такой же легкостью предложил бы им свой меч?

— Я не наемник. И я ничего вам не предлагал.

— Ты носишь храмовые бирки — и ты не наемник?