— Знаю, — кивнул Грэм, поправил висящую на плече сумку и вдруг церемонно поклонился в сторону Бардена. — Благодарю вас за все, господин Данис. Я у вас в долгу.

— Никто тебя за язык не тянул, — заметил Барден, усмехнувшись. — Ты сам заговорил про долг… и когда-нибудь я тебе его припомню. Но не теперь.

— Буду рад служить, — сказал Грэм деревянным голосом. — Пока же — прощайте. Мне нужно спешить.

— Погоди! — помалкивающая до сих пор Илис кузнечиком подскочила к нему и ухватила за руку. — Отойдем на минутку, мне надо кое-что сказать тебе. Простите, герр Данис.

Барден кивнул и отвернулся. Илис же оттащила Грэма в сторону — так, чтобы оказаться на границе светлого круга. Там она вцепилась ему в шею и заставила наклониться к ней как можно ниже.

— Ты что? — шепнул Грэм удивленным и недовольным голосом. — Что еще за тайны опять такие?

— А ты что? — зашептала ему в ухо Илис. — Что ты наплел ему про благодарность и долг? С ума сошел? Думать надо, с кем говоришь!

— А в чем дело, Илис? Что я такого сказал? В конце концов, он, в самом деле, помог мне, должен был я поблагодарить его или нет? Да и, если угодно, это просто вежливый оборот!

— С кем другим это, может, и был бы просто вежливый оборот! — продолжала кипятиться не на шутку встревоженная Илис. — Но только не с ним! Он ведь и впрямь припомнит тебе этот должок и потребует благодарности, да такой, что ты взвоешь!

— Что за чушь ты несешь, — сердито проговорил Грэм и раздраженно освободился от ее рук, выпрямился. — Чего такого он может потребовать?

— Вот увидишь — чего.

— Надеюсь, все же не увижу. Послушай, Илис, что за тайны ты тут накручиваешь? Кто он такой, твой учитель, в действительности?

— Не скажу. Узнаешь, когда придет время…

— Да ну тебя с твоими тайнами! — вспылил Грэм и отступил на шаг. — Мне все равно, кто он, ясно? А долги я привык отдавать. И закончим на этом. Давай лучше попрощаемся, Илис. Кто знает, когда еще наши дороги вновь сойдутся. Да и сойдутся ли вообще…

— Думаю, рано или поздно это случится, — уверенно заявила Илис. — Ладно, удачи тебе в твоем предприятии. Передавай привет Иву, когда нагонишь его. И привет Роджеру, если увидишь его когда-нибудь при случае.

— Хорошо.

Они вернулись к недвижно стоящему Бардену.

— Прощайте, господин Данис, — проговорил Грэм довольно скованно и вновь поклонился.

Барден повернулся к нему и вдруг молча протянул руку. Глаза Грэма удивленно блеснули, но руку он, после некоторых колебаний, принял. Несколько секунд длилось рукопожатие касотского императора и наинского вора, а после они разошлись каждый в свою сторону.

— Пойдем, Лисси, — раздавшийся над плечом Илис голос императора звучал глухо и устало. — Теперь, надеюсь, ты довольна?

Без лошади и думать было нечего догнать медейцев; но достать ее оказалось непросто. В жалких селеньях, лепившихся по сторонам от тракта, не нашлось никого, кто мог бы продать Грэму коня, да еще верхового. В лучшем случае имелись лошадки, ходившие под плугом и впрягаемые в телеги, но и тех хозяева берегли как зеницу окна и уж точно не продали бы подозрительному бродяге.

Три дня Грэм шел пешком. Он сам уже не понимал, зачем ему непременно нужно догнать медейцев, особенно после того, как Данис предсказал ему чуть ли не смерть в случае, если он с ними воссоединится. Ему нужно было вновь увидеть Ванду, вот и все. Идиотизм ситуации выводил его из себя; всегда Грэм был хозяином своих страстей, а теперь потерял голову из-за какой-то рыжей девчонки; и неважно, что она была принцессой. Начать с того, что она была вообще не в его вкусе; а характер!.. Грэм проклинал тот день и час, когда решил посмотреть, кто это разводит костры в безжизненной долине Северного Ветра… и продолжал упорно идти следом за медейцами.

В конце третьего дня ему улыбнулась удача — Грэму удалось добыть и коня, и сведения о медейцах. На его осторожные расспросы хозяйка придорожной корчмы, где он остановился на ночь, поведала, что два дня назад у нее ночевали люди, похожие на его спутников: две девицы, прехорошенькие и совсем молоденькие («и как только мамки их из дому отпустили; еще и в портках, словно робяты, и волосы неприбранные!» — сокрушенно покачала головой словоохоливая тетка), и с ними — двое молодых людей, один, брюнет, — очень уж серьезный, и все от девиц не отходил, наверняка телохранитель их; а второй — повеселее, видать, брат рыженькой барышни. У Грэма слегка отлегло от сердца: значит, акирнская стража отпустила медейцев с миром. Однако он взял на заметку, что ждать его и пытаться разузнать о его судьбе они не стали… а впрочем, и это можно было понять: жизнь Дэмьена была для них, разумеется, несравненно более ценной, нежели жизнь какого-то северного бродяги. Тем более — сейчас, когда счет, возможно, шел уже на дни. А вот какого лешего он перли прямо по тракту, да еше останаливались на ночлег в трактире, вместо того чтобы скрытно пробираться по лесам? Думают, что в центре страны им уже ничто не угрожает?

Та же трактирщица продала Грэму и коня. К его удивлению, это оказалась не заморенная крестьянская скотинка (чего он втайне ожидал), но вполне статный и симпатичный верховой конек — сытый и ухоженный, но изрядно застоявшийся. На вопрос Грэма, откуда у нее такое богатство, говорунья поведала, что взяла жеребца в уплату за постой у одного бездельника, который собирался было улизнуть, не заплатив; но муж с сыном его поймали, а поскольку денег у хитреца не оказалось, забрали у него лошадь. «Как знала, что пригодится скотинка, — кивала румяная трактирщица своими тремя подбородками. — Вот и пригодилась, сударь, вам.» Монет у Грэма оставалось немного, и расплатился он парой камушков, выковырнутых из серьги. Жаль было портить красивую вещь, но отдать всю серьгу целиком он не решился — кто знает, не понадобятся ли ему еще деньги.