Грэм хотел немедленно, в ночь, ехать дальше, но трактирщица его отговорила: «Ведь с ног валитесь, поспите лучше, а утро вечера мудренее». Она вообще обходилась с Грэмом почтительно, но ласково — чем-то он ей приглянулся. И то сказать, без бороды он стал выглядеть гораздо моложе и мягче.

Он и правда валился с ног, и всю ночь проспал как убитый, но нисколько на отдохнул. Встав на рассвете, Грэм серьезно опасался уснуть в седле, несмотря на утреннюю прохладу. Тем не менее нужно было скорее выезжать.

Когда он седлал свежеприобретенного коня, в конюшню вошел еще какой-то человек. Грэм особо не удивился — многие путники старались выехать на рассвете, — и не обратил на него никакого внимания. А вот незнакомец, поправляя седельные сумки, напротив, проявил к нему прямо-таки нездоровый интерес, пялясь на него без всякого смущения. Сонный Грэм не сразу заметил, что его разглядывают, а когда заметил, сразу пошел в наступление:

— В чем дело, любезный? — раздраженно спросил он. — У меня лицо грязное? Или еще что-то не так?

— Извините, — ничуть не смутился любопытный тип. — Просто ваше лицо показалось мне знакомым. Мы не встречались?

— Вряд ли, — буркнул Грэм, быстро его оглядывая. Ничем не примечательный человек, белобрысый, лет чуть за тридцать, в простой дорожной одежде. Если Грэм и видел его когда-то, то просто не запомнил.

— А я просто уверен, что видел вас, и совсем недавно! — радостно сообщил странный тип. — Вы, случайно, не из Акирны едете?

С Грэма в один момент слетел весь сон.

— Не из Акирны, — соврал он. — И вообще это не ваше дело. Я вас не знаю.

Белобрысый глянул на него как-то странно — и вдруг опустил взгляд то ли в притворном, то ли в искренном смущении.

— Простите. Просто хотелось понять, не ошибся ли я. Вероятно, ошибся. Еще раз простите.

После этого короткого разговора Грэма не отпускало тревожное чувство. Он нарочно долго провозился с упряжью, ожидая, пока собеседник уйдет. Только когда тот уехал со двора, он вывел своего жеребца из конюшни. Блондина уже и след простыл.

Грэм провел в седле весь день, только изредка давая отдых коню; и все равно проехал он меньше, чем хотелось бы. Уставший и встревоженный, он остановился на ночь в очередной придорожной корчме; заказал ужин и устроился в углу довольно людной залы, в надежде, что никто не обратит на него внимания. Он все еще ждал заказ, когда в трактире появились новые действующие лица. Скользнув по ним небрежным взглядом, Грэм тут же лишился аппетита и горячо пожалел, что сел так далеко от окна, и от двери на кухню… У входа в залу стояли двое солдат в касотской форме, а с ними — тот самый белобрысый тип, который с утра расспрашивал Грэма, не из Акирны ли он едет… Грэм пригнул голову, притянул к себе меч, который положил рядом на лавку, и прикинул расстояние от стола до окна. А впрочем, если солдаты и явились по его душу, их всего двое, и справиться с ними не составит особого труда… Фехтовальщиком Грэм считался неплохим, к тому же в его распоряжении были не очень честные приемы, вынесенные из храма Фекса.

Солдаты, тем временем, шарили внимательными взглядами по зале; руки у обоих лежали на рукоятях мечей. Блондин вдруг просиял лицом и ткнул пальцем прямо в Грэма. Ну что ж, все ясно: видел в Акирне объявления о розыске сбежавшего преступника, и теперь захотел получить награду… Грэм решил идти напролом и, обнажив меч, запрыгнул на стол, по счастью, еще пустой. Нывшая после трехдневного марша нога яростно запротестовала, и Грэм тут же усомнился в разумности своей идеи.

— Стоять! — рявнул один из солдат, перекрывая поднявшийся в зале шум. — Именем императора, ты арестован, бродяга! Брось меч!

— Как же, — отозвался Грэм и перепрыгнул на соседний стол, приземлившись прямо перед носом у перепуганного фермера. Пинком отправил на пол все чашки и кружки. Народ повскакивал с мест; закричала женщина; началась паника, что было на руку Грэму. Оба солдата уже неслись к нему, опрокидывая скамьи и сшибая с ног зазевавшихся посетителей; в дверях, меж тем, нарисовались еще двое в форме… Грэм перепрыгнул на следующий стол; солдат, что был ближе к нему, попытался рубануть его по ногам. Уворачиваясь от удара, Грэм сбился с ритма, да и болевшая нога подвела, и следующим прыжком не очень удачно приземлился на пол, перекувырнулся через голову, чтобы уйти от нового удара, и влетел плечом в скамью. Солдат уже снова замахивался; Грэм едва успел приподняться на колено, чтобы встретить мечом его меч; а на подмогу касотцу уже спешили его товарищи. Чтобы освободить себе место для маневра, Грэму пришлось изрядно покрутиться, что было нелегко в ограниченном пространстве, заставленном столами и скамьями; кстати пришлись навыки, приобретенные в спаррингах с Роджером — тот гонял приятеля в хвост и гриву, и поблажек не давал; теперь было впору вспомнить его добрым словом. Грэм завертелся, заставив себя забыть про ноющую ногу, и в развороте рубанул касотца под колени, а сам вскочил на ближайший стол — и спрыгнул уже по другую сторону.

Как ни странно, никто из присутсвующих в зале не пытался его задержать. Возможно, ему просто повезло, что в тот вечер в трактире собрались люди мирные, и не было там ни солдат, ни наемников. Грэм спешил к двери, ведущей во двор; его собственный конь остался в конюшне, и выводить его оттуда не было времени, но он надеялся, что касотские лошади остались во дворе, и собирался прихватить одну из них. Если, конечно, его не караулит там целый отряд…

Второй солдат, усатый и плотный дядька в годах, подняв меч, заступил ему дорогу.