— Иди отсюда, реакционер, — с усмешкой сказал Христос, — пока ты тут болтаешь, твой беззащитный старенький епископ — один в пучине красных дьяволят.

А беззащитный старенький епископ и впрямь был посреди толпы красных. Верующие с семи утра расположились по обочинам большой дороги и выстроились в восторженный коридор. Но за несколько минут до приезда епископа, то есть как только Пеппоне углядел дымовой сигнал первого патруля о том, что враг приближается, красные молниеносно выдвинулись на полкилометра дальше по дороге, так что подъезжающий епископ обнаружил дорогу запруженной толпой в красных платках на шее. Красные ходили туда-сюда, останавливались поболтать и являли живое безразличие к автомобилю, пытающемуся звуками клаксона расчистить себе дорогу.

Это было ровно то «полное достоинства безразличие», которого требовало руководство. Пеппоне и его шайка, также затесавшиеся в толпу, сияли от радости.

Епископ, тот самый древний старик, седой и сгорбленный, который говорил так, будто говорит и не он, а сам собой раздается голос из прошлого века, сразу понял, что столкнулся с «полным достоинства безразличием», и приказал остановить машину.

Машина была открытая, поэтому, когда у епископа не хватило сил повернуть ручку двери, Нахал невольно поддался искушению и, несмотря на полученный от Пеппоне пинок в щиколотку, распахнул дверцу и помог епископу выйти из машины.

— Спасибо, сын мой, — сказал ему епископ. — Я чувствую, мне лучше прогуляться в городок пешком.

— Далековато будет, — пробормотал Серый и тоже получил пинок.

— Не страшно, — с улыбкой ответил епископ, — я ни в коем случае не намерен мешать вашим политическим собраниям.

— У нас не политическое собрание, — мрачно объяснил Пеппоне, — это рабочий класс разговаривает о своих проблемах. Сидите лучше в машине.

Но епископ уже вышел из машины, и Нахал схлопотал второй пинок, потому что, заметив нетвердую походку епископа, не удержался и подал ему руку, чтобы тот мог опереться.

— Спасибо, спасибо, сын мой, — сказал епископ и пошел по дороге, приказав своему секретарю скрыться с глаз долой и оставить его одного.

Так он и прибыл на территорию, занятую подразделениями дона Камилло — во главе несметной орды красных, которые следовали за ним в мрачном молчании. Рядом с епископом вышагивал Пеппоне, а с ним весь его генеральный штаб и самые бойкие активисты. Ведь, как Пеппоне и предупреждал, достаточно одному кретину сделать неверный шаг в сторону «этого вот иностранного представителя», чтобы потом реакция могла спекулировать целую вечность.

— Вот так, — сказал Пеппоне в заключение, — девиз дня остается прежним: «Полное достоинства безразличие».

Дон Камилло, завидев епископа, поспешил ему навстречу.

— Простите, Владыка, — воскликнул он в волнении, — это, право не моя вина! Мы ожидали вас здесь всем приходом, но тут в самую последнюю минуту…

— Не переживай, — епископ улыбнулся дону Камилло, — мне просто захотелось прогуляться немного пешком. Все епископы, когда стареют, немного выживают из ума.

Тут прихожане дона Камилло захлопали, заиграли духовые, и епископ с довольным видом осмотрелся.

— Замечательный городок, — сказал он и двинулся дальше, — красивый, веселый, ухоженный. У вас тут, должно быть, отличные градоначальники.

— Мы делаем все, что можем, на благо народа, — ответил Нахал и тут же получил третий пинок от Пеппоне.

Епископ дошел до площади, увидел новый фонтан и остановился.

— О, фонтан, посреди Низины! — воскликнул он удивленно. — Значит, у вас нет проблем с водой.

— Главное, уметь ее найти, Ваше Преосвященство, — ответил Серый, которому фонтан был обязан своим существованием. — Мы проложили триста метров труб, и вода полилась, с Божьей помощью.

Серый получил положенный ему пинок.

Фонтан стоял прямо перед «Народным домом», и епископ заинтересовался этим совершенно новым, большим и красивым зданием.

— А это что за дворец?

— Это «Народный дом», — с гордостью ответил Пеппоне.

— Потрясающий! — воскликнул епископ.

— Может, хотите зайти? — спросил Пеппоне машинально и тут же получил болезненный пинок по ногам. На этот раз от дона Камилло.

Появившийся секретарь епископа, худенький юноша в очках и с большим носом, поспешил было сделать епископу знак, что не стоило бы ему соглашаться на это неуместное предложение, но епископ уже входил в «Народный дом». Его провели по всему дому и все показали: и спортивный зал, и читальню, и библиотеку. В библиотеке епископ стал читать названия на корешках книг. У шкафа с «политическими» книгами, забитого пропагандистскими брошюрами, он тяжело вздохнул, но ничего не сказал.

Пеппоне услышал этот вздох и прошептал:

— Ваше Преосвященство, их никто не читает.

Пеппоне не стал водить епископа по кабинетам, но не удержался и показал ему свою гордость — театральный зал. Выходя оттуда, епископ оказался прямо перед огромным портретом человека с маленькими глазами и большими усами.

— Политика, сами понимаете, — тихо-тихо пояснил Пеппоне. — И потом, в глубине души не такой уж он и плохой человек.

— Да просветит Господь и его разум, — также шепотом откликнулся епископ.