Тут же срабатывает сигнализация. Слышится тонкий, свистящий звук. Как глупо, я даже не подумал, что здесь может быть установлена сигнализация. Но и отступать не собираюсь. Если я сейчас сдамся, то все мои жертвы будут напрасны.

По моим расчетам, до прибытия полиции у меня есть всего пять минут. Я снова ударяю в стекло, а затем при помощи куска трубы удаляю осколки стекла, застрявшие в раме. Забираюсь внутрь и спрыгиваю на пол около стола. Все мое тело ноет, но я стремительно бросаюсь к картотечному шкафу и открываю верхний ящик. Достаю кучу бумаг и принимаюсь просматривать их. Я уже незаконно проник сюда и потому небрежно бросаю бумаги на пол, как только понимаю, что для меня они не представляют никакого интереса. Я то и дело поглядываю на дверь, надеясь услышать, как снаружи кто-то подходит к двери. Я вытаскиваю новую кипу бумаг, но у меня слишком мало времени, и я не успеваю все как следует просмотреть и ничего не могу найти.

Я вытаскиваю бумаги уже из третьего ящика. Мне становится трудно дышать. Времени совсем не остается, и я едва бросаю взгляд на документы. Затем подхожу к его столу и пытаюсь открыть ящик. Но он заперт. Я просматриваю бумаги на столе, но снова никаких результатов.

Я распахиваю дверь кабинета и выхожу в приемную. Подхожу к столу секретарши и открываю ящик. Роясь в его глубине, я замечаю в отдалении мигающий синий огонек. Он приближается. Мое сердце бешено стучит, и я замираю на месте. А что, если они зайдут с другой стороны здания? Как мне тогда выйти отсюда?

Решаю выбраться тем же путем, каким и вошел, бросаюсь в кабинет Брайанта и протискиваюсь через окно. Полицейская машина проезжает по улице справа от меня. Вижу слабое голубое свечение.

Я быстро оглядываю внутренний двор. Возможно, стоит спрятаться за мусорными баками. Я бегу к ним.

Машина приближается.

Нет, мусорные баки – плохая идея. Если я спрячусь за ними, а полиция закроет проход, я застряну здесь на долгие часы.

Меня бьет дрожь. И что я здесь делаю? Что я ожидал здесь найти? Фотографию Дженни у него на столе? Он не настолько глуп, чтобы оставить ее там. Нет, это я глупец. И я единственный, кто сейчас совершает преступление. И почему я ничего не рассказал об этом детективу Нельсен?

Прямо передо мной возвышается стена. Я подтаскиваю к стене небольшой бак и забираюсь на крышку. Мои ноги дрожат. Я стою на баке и вижу, как огонек на патрульной машине сворачивает за угол, и тут же прыгаю вниз. Я падаю в колючие кусты и тяжело приземляюсь. Что-то сильно царапает мой подбородок.

Я встаю, превозмогая боль, и бросаюсь прочь со всех ног, услышав, как останавливается подъехавшая к зданию машина, как открываются и захлопываются дверцы. Я бегу слишком быстро, не разбирая дороги, и, споткнувшись, падаю. Но тут же вскакиваю и мчусь дальше.

Я не останавливаюсь до тех пор, пока не добегаю до автобусной остановки, расположенной достаточно далеко от центральной улицы. Я сижу здесь всего несколько минут и, завидев такси, останавливаю его и залезаю внутрь.

На следующее утро, желая подышать свежим воздухом и отчаянно пытаясь собраться с мыслями, я беру такси и еду в парк, раскинувшийся на холме рядом с собором. Я так и не смог позвонить детективу Нельсен, просто не знаю, что ей сказать. Господи, ведь меня разыскивают. Вчера я не вернулся домой, зная, что полиция наверняка будет поджидать меня у дверей, отправился в супермаркет, зная, что он открыт круглосуточно, купил новую одежду и дезодорант и перекусил в кафе. Чуть позже снова вернулся в туалет. Ночью я дремал, просыпаясь каждые несколько минут, и теперь чувствовал себя абсолютно обессиленным, тело отказывалось мне повиноваться.

Первым делом я отправился в центр города, в офис фирмы, занимающейся арендой машин, и на три дня взял напрокат «ситроен-саксо». Поскольку домой я не возвращался, у меня не было возможности выяснить вопросы, связанные со страховкой моей «мазды». С этим все сложно. И поскольку я сбежал из больницы, у меня не было возможности узнать, что делать с машиной. Я понятия не имею, где она находится. Возможно, сотрудник страховой компании хотел меня увидеть.

Приехав в парк, я некоторое время прогуливался по старинному кладбищу, мимо древних безымянных надгробий, на которых время безжалостно стерло все надписи. Я размышлял о том, что мне теперь стоит предпринять, чтобы сдвинуть поиски Дженни с мертвой точки, как добраться до нее, какие версии выдвигать. Я прекрасно понимаю, что следует позвонить детективу Нельсен, но не знаю, что сказать. Я не сбивал вас? Я вломился в офис Дейва Брайанта, но ничего этим не добился?

Я не нашел никаких доказательств в офисе юрисконсульта, не имел понятия, кто сбил Нельсен и где сейчас находится Дженни, и чувствую, что все перемешивается у меня в голове. Я могу думать лишь о вопросах, но ответов на них не знаю.

В парке нечем больше заняться, только сидеть на траве. Она все еще сырая. Поднимаясь, я чувствую, что на моих джинсах отпечатались влажные следы. Иду по тропинке, спускаюсь с холма, поворачиваю направо и прохожу мимо паба, пересекаю небольшой мост и оказываюсь около озера. У него довольно странная, асимметричная форма, и его можно обойти со всех сторон. Сбоку раскинулось озерцо поменьше, и здесь повсюду плещутся лебеди, гуси и утки. Они подходят ко мне небольшими группами, надеясь, что я, еще один незнакомец, случайно оказавшийся в этих краях, пришел к озеру лишь для того, чтобы угостить их хлебом. Но это не так. У меня с собой ничего нет. Ни хлеба, ни планов.

Я медленно бреду по берегу озера. Чтобы полностью обойти его, мне понадобилось пятнадцать минут, и когда я возвращаюсь на мост, на то место, откуда началась моя прогулка, начинаю все с самого начала и вновь бреду вдоль берега. На этот раз, пройдя полпути, я вдруг останавливаюсь и усаживаюсь на скамейку. Я смотрю на воду и по-прежнему думаю только о Дженни. Что делать и как найти ее? Никогда прежде я не чувствовал себя таким беспомощным, никогда мир вокруг не казался таким безнадежным и полным отчаяния. Никогда. Я не пожелаю такого никому, даже злейшему врагу.