Мужчина в мешковатом пальто стал затравленно озираться, а потом, оттолкнув полицая, бросился бежать. На тротуаре сразу началась суматоха, одни помогали упавшему полицаю, кто-то замер на месте, некоторые просто постарались смыться подальше, а кто-то истошно завопил:

– Лови бандита!

Очухавшийся полицай бросился в погоню, за ним кинулись несколько любопытных и среди них конечно же Сергей. Тем временем беглец был уже далековато, но тут ему наперерез, размахивая пистолетом, выскочил неизвестно откуда взявшийся немецкий офицер.

Мужчина в мешковатом пальто метнулся в одну сторону, в другую и, видимо, заметив открытые ворота дровяного склада, нырнул туда. Немец и полицай заскочили следом, а Сергей, неоднократно бывавший там и знавший каждый закоулок, наоборот, стремглав обежал склад кругом и только-только попытался заглянуть во двор, как там загремели выстрелы.

Сергей ещё пытался сообразить, что делать, как неожиданно чуть ли не ему на голову спрыгнул беглец, с ходу перескочивший забор. Недолго думая, Сергей дёрнул его за рукав и, крикнув:

– Беги за мной! – вильнул в далеко не всем известный узкий проход.

Дальше Сергей ловко протиснулся в щель между двумя близко построенными домами и, проверив, не отстал ли мужчина, свернул в проулок. Здесь, чтобы не привлекать внимания, пошёл шагом, и через десяток шагов человек в мешковатом пальто, поравнявшись с ним, спросил:

– Ты кто?

– Тот, кто тебе нужен, – бросил Сергей, сворачивая в другой проулок.

Какое-то время они молча шли рядом, но потом человек в мешковатом пальто остановил Сергея.

– Спасибо тебе, дальше я сам.

– Куда? – усмехнулся Сергей и назвал парольную фразу: – Вы, часом, не из Владиславовки?

– Что?.. – Мужчина внимательно посмотрел на Сергея и с некоторой заминкой ответил: – Нет, вы ошиблись, я из Сырников.

– Вот видишь, нам по пути, – улыбнулся Сергей и хотел было идти дальше, но мужчина задержал его:

– Постой, ты что, видел меня у памятника?

– Конечно, видел, – кивнул Сергей.

– А почему там не подходил? – мужчина подозрительно глянул на него.

– Вовремя приходить надо, да и потом одежонка у тебя не того… – Сергей тряхнул полу злополучного пальто.

– А что, пальто как пальто? – удивился мужчина.

– То, да не то, – пояснил Сергей. – Здесь не так одеваются.

– Погоди, выходит, полицай поэтому пристал? – догадался мужчина.

– Ясное дело, он же тебе сразу сказал: «Совит». – Сергей дружески подтолкнул мужчину. – Кстати, тебя как зовут?

– Григорием, – мужчина в первый раз за время разговора улыбнулся.

– Ладно, Гриша, пошли, а то мы тебя заждались, – и Сергей повёл связника путаными проулками…

Полицай юденратовской полиции порядка, в прошлом один из ведущих спортсменов клуба «Макаби», был явно неравнодушен к Риве, а потому охотно разрешил ей занять освободившуюся после внезапного исчезновения Зямы пустую каморку и даже помог с переездом.

Теперь в полуподвальчике было уже два стула, стол, кровать, навесной шкафчик и тумбочка с примусом. Посуда, постель и кое-какие вещи у Ривы имелись свои, так что комнатка довольно быстро приобрела жилой вид. А сам старший полицай, старательно раздобывший всё это для Ривы конечно же ждал приглашения в гости.

Однако девушка не торопилась. Не то чтобы здоровяк-спортсмен ей вовсе не нравился, отнюдь, просто Риву сильно угнетало царившее в гетто чувство неопределённости. И хотя теперешние обитатели «Шанхая» как могли уверяли друга друга, что всё будет хорошо, каждый носил в душе глубоко затаившийся страх перед будущим.

И основания для этого были. Вот и сегодня, собрав евреев в локале [197] , уважаемый ребе Пинхас обратился к ним с речью. Стоя на невысоком постаменте, он, то и дело вытирая свой узкий лоб клетчатым платком, с горестными интонациями вещал:

– Немецкая власть ждёт от нас, евреев, полного понимания всех сложностей момента. Поэтому юденрат [198] решил, что наша община немедленно должна внести тот символический шекель, который служит всего лишь показателем нашей с вами лояльности…

Услыхав такое, евреи, собравшиеся в локале, заволновались. Они шёпотом обменивались мнениями, и по локалю прокатился шумок, потому что все ясно понимали: немцы требуют контрибуцию. Что же касалось упомянутого ребе шекеля, то тут двух мнений не было, речь шла о чистом золоте.