Уборевич с большим вниманием относился к письмам красноармейцев. Для них был заведен специальный контроль. Иероним Петрович указывал своему секретарю Л. М. Смирновой:

– Письма красноармейцев - это дух армии. И я не смог бы простить никому бюрократического отношения к просьбе бойца. Следите, как они выполняются, как расследуются жалобы на несправедливое отношение, а если где-либо выявится тормоз, докладывайте мне.

Однажды я был свидетелем, как Иероним Петрович, находясь в одной из дивизий, позвонил в Смоленск своему заместителю В. М. Мулину:

– Что у нас в округе нового, Валентин Михайлович?

Видимо, последовал какой-то неопределенный или успокоительный ответ. Уборевич передернул плечами:

– Как это «ничего существенного»? В течение суток в жизни трехсот тысяч человек ничего существенного не произошло? Этого не может быть, Валентин Михайлович, понимаете - не может быть! Вы просто не сумели или не смогли увидеть новое, а это в обоих случаях прискорбно. Я знаю, вы много работаете, видимо, устали, значит, нужно отдохнуть, поехать в отпуск. Вы же понимаете, что мы не имеем права позволить себе благодушие и не видеть жизнь наших войск каждый день, каждый час. Люди ведь живут, работают, творят что-то, а мы говорим «ничего существенного...»

И Уборевич в сердцах положил трубку.

Чуткость Уборевича к людям была просто поразительна. В 1934 году произошел такой случай.

В штабе РККА работал В. П. Глаголев, бывший офицер генерального штаба, человек высокоэрудированный. В первые годы революции он занимал в Красной Армии крупные должности, вплоть до начальника штаба фронта. Начальник нашего отдела А. П. Аппен давно искал для себя помощника по информации и, будучи в Москве, обратился к начальнику Разведупра С. П. Урицкому с просьбой дать согласие на перевод Глаголева в Белорусский округ. Тот, уступая просьбе, согласился.

Когда же А. П. Аппен поделился этой новостью с командующим, тот воспротивился:

– Глаголева в наш округ брать нельзя.

Тут Аппен и я начали усиленно рекомендовать Глаголева, убеждая, какую большую пользу он мог бы принести нашему отделу.

Иероним Петрович печально улыбнулся:

– Я знаю Глаголева лучше вас, ценю очень высоко. И все же... в Белорусский округ переводить его не следует.

– Но почему же, товарищ командующий, объясните!
– добивались мы.

– Да потому что Белорусским округом командует Уборевич, а этот Уборевич в восемнадцатом году был небольшим подчиненным у Василия Павловича Глаголева. Зачем же старому, честному и хорошему работнику причинять боль? Разве только потому, что Василий Павлович очень скромен и кто-то не видит, что он достоин куда большего поста? Я поговорю с Урицким о Глаголеве, а вы оставьте его в покое.

Вскоре мы узнали, что В. П. Глаголев выдвинут на более ответственную работу и ему присвоено звание комбрига.

Иероним Петрович много внимания уделял подготовке к «малой войне». Он пытливо изучал особенности будущего театра военных действий, анализировал условия работы небольших групп в тылу врага, готовил такие группы еще в мирное время.

Кадры для таких отрядов и групп, особенно командиры, отбирались при содействии секретаря ЦK Коммунистической партии Белоруссии Н. Ф. Гикало. Это были главным образом коммунисты из числа командиров и политработников запаса, хорошо знавшие язык противника и условия Западной Белоруссии и Литвы.

Заранее определялись места деятельности ударных групп и отрядов, готовились базы боеприпасов. Командующий указывал, что в ходе военных действий может встать необходимость объединения некоторых партизанских отрядов и групп в соединения и тогда потребуются штабы для руководства ими. В такие штабы подбирались хорошо подготовленные, политически и морально стойкие работники. Командующий лично разрабатывал систему их подготовки.

Если не ошибаюсь, в декабре 1936 года, вернувшись из поездки в Москву, Иероним Петрович зашел вечером к нам с Аппеном на квартиру. Он был мрачен.

Полковник Аппен поинтересовался, какие же неприятности вызвали такое настроение у командующего.

Уборевич снял пенсне, протер его платком и ответил:

– «Хозяин» предложил мне возглавить Военно-воздушные силы. Вводится специальная должность заместителя наркома по ВВС. Ну какой к черту из меня авиатор! Это не для меня, да и в округе дел по горло...

Увлекшись, он перечислил то, что нужно сделать до наступления войны.

– А вы... не сказали ему об этом?
– спросил А. П. Аппен.

– Да говорил! И слушать не стал.

Мы были расстроены не меньше самого Уборевича: жаль было расставаться с этим образованным и культурным человеком, к которому все так привыкли.

– Может быть, кто-нибудь поможет, замолвит за вас словечко?
– высказал надежду Аппен.

– Попробую позвонить Грише (он имел в виду Г. К. Орджоникидзе), может быть, он уговорит Сталина... А если и он не поможет, придется доставить всем вам удовольствие - уйти из округа. Признайтесь - ведь надоел я здесь всем вам до чертиков?!