Шрифт:
Утром 27 мая многие военные спешили к Дому Красной Армии: там открывалась окружная партийная конференция. За столом президиума, как всегда, сидел среди других общий любимец, кандидат в члены УК КПСС, командующий войсками И. П. Уборевич. Прошел первый день конференции, второй. Командующий внимательно записывал в блокнот выступления ораторов, готовясь, видимо, к своему выступлению.
В середине следующего дня адъютант Уборевича положил перед ним на стол какой-то бланк. Это была, как говорили потом, телеграмма о вызове в Москву. Уборевич показал документ председательствующему, обменялся с ним несколькими словами и покинул стол президиума.
Направляясь в фойе, Уборевич прошел через весь зал. Он казался веселым и бодрым. И никто не представлял себе, что видит своего командующего в последний раз. В 16 часов был объявлен перерыв до следующего дня. «Электропроводка испортилась», - объяснили причину перерыва.
А в это время Уборевич подъезжал по залитой солнцем площади к смоленскому вокзалу. Все радовало его: и предстоящая встреча с семьей в Москве, и щебет воробьев, и погожий весенний день, заставлявший людей улыбаться.
Но не успел Иероним Петрович переступить порог салон- вагона, как случилось невероятное: он был схвачен, обезоружен и взят под стражу.
На следующий день перед началом работы конференции член Военного совета Смирнов объявил: - Уборевич вчера арестован как враг народа и во всем уже признался.
В зале стало так тихо, что я услышал стук сердца. Из президиума объявили, что конференция продолжается, но каждый - и в президиуме, и в зале - немо смотрел перед собой, думая о чем-то другом... Не хотелось верить случившемуся. Голову сверлила одна мысль: не ошибка ли это?
И вот история подтвердила, что это больше, чем ошибка. Партия и ее ленинский ЦK вскрыли гнусную провокационную «работу» ежовско-бериевской банды, перебившей с ведома Сталина незадолго до войны ценнейшие кадры Советской Армии.
Как знать, может быть, не такой была бы трагедия в начале Великой Отечественной войны, если бы уцелели Тухачевский, Уборевич, Якир, Егоров, Блюхер и многие, многие другие. Современники и потомки воздадут им должное. Их добрые и славные имена будут жить в веках!
Ф.П.Самсонов. СМЫСЛ ЕГО ЖИЗНИ.
К концу 1932 года я двенадцать лет прослужил в Украинском военном округе. Все здесь - и люди, и обстановка - стало привычным, родным. Поэтому я отказался от предложения начальника разведывательного отдела Белорусского военного округа Х. А. Пунги перейти к нему на работу даже с повышением в должности. Но вскоре он позвонил мне из Москвы по телефону:
– Не обижайся, Федор Петрович: приказ о твоем переводе подписан. Ты назначен моим заместителем.
Раз приказ- надо собираться в дорогу.
Прибыл к месту назначения. Х. А. Пунга представил меня начальнику штаба округа К. А. Мерецкову и заместителю командующего округом М. Я. Германовичу. Командующий войсками находился где-то в частях. В Смоленске я узнал, что мой сектор разведывательного отдела находится в Минске. Туда я и отправился.
Прошло немного времени. Однажды вечером Х. А. Пунга предупредил по телефону, что на следующий день командующий войсками округа будет проездам в Минске и примет меня с докладом.
Времени на подготовку была одна ночь, к тому же Пунга ничего не сказал: сколько времени отводится на доклад, что больше всего будет интересовать Уборевича. Я шел на первое свидание с командующим не особенно уверенным в себе.
В половине десятого вагон командующего прибыл на запасный путь. Адъютант доложил обо мне.
Войдя в салон, я увидел за столом человека, безукоризненно одетого в полевую форму с четырьмя ромбами в петлицах гимнастерки. Как сейчас помню его высокий прямой лоб, упрямый, гладко выбритый подбородок, усталые и строгие серые глаза, прикрытые пенсне.
Я представился. Командующий встал из-за стола, энергично пожал мою руку и пригласил сесть.
Он пристально посмотрел на меня и совершенно неожиданно произнес:
– Так вот вы какой... Сапега!
– Почему Сапега, товарищ командующий?
– Такие брови были у одного из героев Сенкевича. Знаете такого писателя?
– Кое-что читал.
– Что именно?
– «Потоп», «Крестоносцы», «Камо грядеши» ...
Конечно, только в переводе?
– перебил Уборевич.
– Да, в то время польского языка я не знал.
– Советую прочесть еще раз и обязательно на польском, в оригинале. Можете взять кое-что из моей библиотеки.
Простота беседы, отсутствие какой бы то ни было официальности в поведении командующего смутили меня. Я не знал, с чего начать доклад. Но Уборевич сам вывел меня из замешательства:
– Ну-с, поговорим о главном. Познакомьте меня со своими наблюдениями и выводами.
Я вынул из полевой сумки карту с нанесенной на ней дислокацией частей польской армии и начал докладывать.