– Всё равно, она грязная деревенская дура, ты не имеешь права отсылать меня из-за неё!!!

– Имею! Ты прекрасно это знаешь. И не только из-за неё.

Он быстро вышел из комнаты, чтобы не слышать нарочито громких рыданий.

Всю ночь Юлия-Полина провела в бреду. Она смутно слышала голоса. Слышала, что её зовёт Дмитрий. Потом услышала зов Розы. Но заставить своё сознание вернуться в какую-нибудь реальность не могла. Создавалось впечатление, что две души пытались разобраться и найти своё место в юном прекрасном теле. Она металась по всей постели, из её уст то и дело срывался бессвязный бред, пугая горничных. Ночью в комнату вошёл Дмитрий. Полина вцепилась в его руку мёртвой хваткой, и только тогда смогла провалиться в глубокий выздоравливающий сон.

А Дмитрий так и просидел у края её постели до утра, не смея выдернуть руку, которую даже во сне она крепко сжимала.

Утром она почувствовала на своём теле чьи-то проворные руки, ещё окончательно не придя в себя, услышала голоса.

Говорили Дмитрий и какой-то мужчина с приятным низким тембром голоса. Он извинялся за опоздание, сетовал на какое-то колесо, из-за которого так долго добирался.

– Кризис, думаю, уже миновал, – говорил мужчина, как поняла Юлия, доктор.

– Не могу понять, отчего всё произошло, – проговорил Дмитрий. – Неужели порка могла причинить такой вред?

– Ну, Дмитрий Алексеевич, мы никогда не знаем, что причиняет нам больший вред, страдания физические или душевные. А эту девушку я знаю, неделю назад матушка её звала меня. Она лежала в горячке. Я даже удивился, когда узнал, что поправилась – выглядела она тогда безнадёжной. Но на всё воля Божия! Видно, болезнь не до конца прошла. А стресс, вызванный наказанием, снова её вернул, хоть и не такой силы.

– Она бредила всю ночь. Говорила очень странные вещи. Например: «позвоните маме», «я нашла Димочку», «не забирайте меня», «оставьте меня с мужем».

– Что же тут странного? Девушка привязана к матери. Вы, наверное, ослышались, как можно «позвонить», она говорила, наверное, «позовите».

– Нет, было слышно отчётливо.

– А насчёт других слов… Вероятно, Димочкой она называет вас.

– Меня? Но меня так никто никогда не называл!

– И, тем не менее, встреча с вами произвела на неё такое сильное впечатление, что в бреду она упоминает производное от вашего имени.

– А как быть с мужем?

– Это точно исключается. Не только мужа, но никакого другого мужчины у этой девушки не было. Это я проверил, чтобы исключить из причин обморока беременность. Да не волнуйтесь вы так, Дмитрий Алексеевич, девушка крепкая, молодая, справится.

– Спасибо, доктор. Я провожу вас.

Мужчины вышли из комнаты. Тут же вошла горничная и села на стульчике рядом с кроватью. Полина открыла глаза. Увидев это, девушка охнула и выбежала из комнаты с криком:

– Барин! Очнулась!

Послышались шаги. В комнату вошёл Дмитрий. Он придвинул стул поближе к кровати, сел на него. Пристально посмотрел Полине в глаза. Она задохнулась от этого взгляда. Такого родного, нежного. Юля понимала, почему в нём, кроме озабоченности, сквозит удивление, хотела прогнать его, всё объяснить, но не могла.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дмитрий.

– Спасибо, хорошо.

Он поправил сползшее одеяло. Она машинально схватила его за руку. Он замер, неотрывно глядя на неё.

– Ты поживёшь пока здесь. О тебе позаботятся.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Я чувствую свою ответственность за тебя. Я обещал твоей матери.

Он замолчал. Всё так же смотрел ей в глаза, пытаясь разгадать секрет, мучивший его.

– Мне нужно идти. Я пришлю горничную.

Он резко встал. Ей пришлось отпустить его руку.

– Я ещё увижу тебя? – то ли его, то ли судьбу спросила Юлия.

– Конечно, ты же в моём доме. Поправляйся.

Он вышел из комнаты. Через некоторое время туда почти вбежала Маша с подносом еды. Чинно выставив тарелки на столик, она кинулась к Полине.

– Ты представляешь, хозяин отсылает свою сестрицу! Из-за тебя! Да все слуги за это готовы на руках тебя носить!

– Маша, мне нужно принять ванну. Как я это могу сделать?

– Кушай, я сейчас всё устрою.

Пока Полина ела, в комнату занесли большое корыто, наполнили водой. Маша принесла мыло и полотенца.

Потом в комнату вошла Антонина.

– Рада, что тебе лучше, – она положила на кровать тонкую сорочку и нежно-зелёное платье, отделанное кружевом. – Хозяин просил передать. Это из гардероба его матушки.

Когда за Антониной закрылась дверь, Маша взвизгнула:

– Ух, ты! Какое платье! Вот это да! Что это барин? Он даже сестре не разрешал трогать вещи, которые принадлежали покойной матушке.

– Маша, потом будешь восторгаться. Помоги лучше одеться, – сказала Полина, выбираясь из неудобного корыта, в котором, тем не менее, умудрилась вымыть голову.