Шрифт:
Сердце затрепетало пеночкой в силке: «Господи Иисусе, как она прелестна! Сё Твоё творение, Вседержитель! Я, Твой раб, недостоин обладать сим».
Настя поклонилась, начала что-то говорить о записке-бересте, принесённой Арепой, извинялась за беспокойство. Он её прервал:
– О делах потом. Сядь, не трепещи. Хочешь ли вина? Девушка смешалась:
– Мы его не пьём, только причащаемся…
– Ты уже большая. И тебе позволено всё, коли это в меру. Я, пожалуй, выпил бы с тобою немного. Или не согласна?
– Воля твоя священна, княже.
– Ах, не говори столь витиевато. Ты да я - давние друзья. Вот и потолкуем по-дружески.
Вызванный слуга не спеша наполнил их кубки. Ароматное крепкое вино чуть кружило голову, помогало подавлять непонятную внутреннюю дрожь. Внучка Чарга сделала глоток боязливо, но потом расслабилась, даже улыбнулась.
– Ну, поведай о своей Янке, - разрешил правитель.
– Просит дозволения вместе с ополчением двинуться на юг.
– Те-те-те! Это для чего же?
– Воевать с отцом. Хочет отмстить за кончину матушки своей.
Ярослав скривился:
– Снова те же глупости! Нет, сие немыслимо. Женщины не ходят на брань.
– Но ея дома не удержишь. Собиралась сбежать, чтоб добраться до тятеньки и его зарезать.
Князь перекрестился, встал из-за стола и прошёлся, заложив руки за спину, взад-вперёд по горнице. Посмотрел задумчиво:
– Значит, говоришь, что полна решимости отомстить?
– Ни о чём другом больше не мечтает.
– Хм, занятно… Может пригодиться… - Из кувшинчика он подлил вина в кубки.
– Так и быть, я ея беру. Выпьем за удачу похода и чтоб Янка возвратилась назад без единой царапины!
– Грех за сё не выпить.
– Сделала ещё несколько глотков.
– Нет, до дна, до дна!
– настоял владыка.
– Не могу больше, княже. У меня и так уже мысли вперемешку. ..
– Коль подруге ты желаешь добра, то нельзя оставлять ни малейшей капли. Есть такое поверье.
Девушка с трудом подчинилась. Неуверенной рукой отняла кубок от лица, понесла к столу и, поставив на край, уронила на пол. Захотела поднять и едва сама не упала. Осмомысл её подхватил, обнял, заглянул в беспомощные глаза. Пылко произнёс:
– Любишь ли меня?
– Больше, чем люблю. Ты моё светило…
– Станешь ли моею?
– Я почту за высшее благо.
– А не станешь ли раскаиваться потом?
– За мгновение любви твоей предпочту гореть в огненной геенне!..
Он шагнул к дверям и замкнул щеколду. А затем, вернувшись, опрокинул девушку на стол и с такой страстью овладел, что она, вскрикнув, удивилась: неужели это наяву с нею происходит?
– и волна сладострастных спазм пробежала вдоль её позвоночника, замутила голову. Настя, изгибаясь, ощущая испарину, что-то зашептала невразумительно, закатила глаза и на пике судорог потеряла сознание. Но потом довольно быстро очнулась.
Князь стоял над нею, хлопал по щекам и смотрел встревоженно. Облегчённо проговорил:
– Слава тебе, господи, задышала!
– И, прикрыв её наготу, быстро навёл порядок в собственной одежде.
Внучка Чарга села и схватилась пальцами за виски, так как всё ещё не могла избавиться от недавнего опьянения. Ярослав помог ей спрыгнуть со столешницы, притянул к себе, звонко поцеловал в губы. Улыбнувшись, заметил:
– Душенька, голубушка, ненагляда! Ты моя навек!
– Я твоя навек, - повторила Настя, вроде находясь в сладком полусне.
– Я построю для тебя дворец где-нибудь в Тысменице, окружу сотней слуг, искупаю в роскоши, наезжать стану каждый месяц или даже чаще.
– Или даже чаще, - согласилась она.
– И ничто нас не разлучит, ни земля, ни небо…
– Ни земля, ни небо…
– Потому что мы созданы друг для друга.
– Да, - ответила половчанка радостно.
– Мы друг другу сужены Провидением. И Господь не накажет нас за эту любовь.
– Бог и есть любовь. Как же можно наказывать за себя самого?..
4
Целый год безраздельно правил Иван Берладник на бескрайних землях от Белгородской крепости до Ушицы, что находится чуть южнее современного украинского города Каменец-Подольского. С ним в союзе был и хан Чугай. Вместе они ограбили не один купеческий «кубарь», разорили не одну днестровскую и прутскую деревеньку, а рабов и рабынь запродали византийским грекам около пятнадцати тысяч. Все отребье стекалось к ним в отряды. Здесь была вольница, никакой работы, кроме разбоя, делай что хочешь и живи с кем попало!