Шрифт:
Отроки увидели, как сразу посерьезнел и будто постарел Дмитрий, словно отдаляясь по годам от них. Ведь после пожара прежде всего ему надлежало думать, что делать дальше…
Сильно горели посады; даже сюда долетал шум огненного вихря - он срывал с крыш доски и стропила и бросал их в объятые пламенем дома.
Звенела медь церковных колоколов, и уже тяжело ухал большой колокол на звоннице церкви Всех Святых. Звонница её уже была также объята пламенем, но прислужник каким-то образом ухитрялся дергать колокольный язык. Как узнают позднее князья, с неё-то, со Всехсвятской церкви, и начался пожар на Москве, отчего и прозвали его Всехсвятским.
С реки Яузы, с Москвы-реки и Неглинной прыгали по бревенчатым мосткам телеги с бочками, наполненными водой; напрягаясь изо всех сил, тянули их в гору лошади, запряженные по трое; у дубовых крепостных стен вычерпывали воду ведрами и лили в бушующее пламя. Но чтобы залить такое море огня, нужно иметь и море воды…
Пылал Посад. Пылал Подол [29] . Пылали Заречье и Занеглименье.
Боровицкий холм будто взлетел вверх, скрывшись в высоком пламени, и Ивашка закричал, протягивая туда руки:
[29] Подол – место под горой, в данном случае - под кремлевским холмом.
– Ма-а-а-ма!
Он понял, что теперь огонь объял и их родовую усадьбу - огромный боярский дом отца стоял на Боровицком холме.
Владимир прикусил губу, и он мог бы также воззвать к своей матери, которая оставалась наверху в княжеском тереме, но сдерживал себя - молчал, лишь глаза потемнели, а худощавое лицо еще больше осунулось. Дмитрий же тревожился о старшей сестре Анне да о челяди: восемь месяцев назад умер его родной брат Иван, а почти следом за ним и матушка [30] .
[30] Младший брат великого князя Иван умер 23 октября 1364 года, а 27 декабря этого же года скончалась великая княгиня Александра, мать Дмитрия Ивановича.
Великий князь крепко прижал к груди голову рыдающего Ивашки, стал успокаивать:
– Ничего, ничего… Твой отец позаботится обо всех и о наших с Владимиром родных тоже…
Тут раздался голос Василия Вельяминова, разыскавшего отроков:
– Думаю, детки, что княжеские и боярские люди уже перебрались внутрь соборов и переждут там огонь. Слава Ивану Даниловичу, что построил их из камня. Есть где хорониться и от пожара и от ворога…
За два часа, пока бушевал огонь, деревянная Москва выгорела дотла. Немного позже летописец записал: «Весь город без остатка погоре. Такова же пожара пред того не бывало…»
Бывало. Еще как бывало! И в самой Москве и в других русских городах. Скорее всего, старец запамятовал… Или хотел подчеркнуть ужас происшедшего, свидетелем которого оказался сам.
Случившийся пожар в 1337 году был не менее ужасным, когда разом сгорело восемнадцать церквей под Кремлевской горой, после чего Иван Данилович Калита счел необходимым обнести Кромник дубовыми стенами, а потом за ними великий князь создал посады и слободы, названными по имени заселившихся здесь ремесленников - Гончарными, Кузнечными, Камнетесными. Без мастеровых не существовало бы и каменных соборов.
А потом, когда Дмитрию не исполнилось и четырех лет, заполыхали на его глазах дубовые срубы дедова Кромника. Гудящий огонь, всепожирающий, с закрученными кверху языками пламени - таким он останется в памяти уже взрослого Дмитрия, - и каждая битва потом будет в его сознании представляться страшным пожаром, пережитым в детстве…
Воротившись домой, Вельяминов велел всыпать за недогляд старшему из рынд двадцать плетей, но великий князь явился к боярину и попросил отменить приказ: мол, сами виноваты, дядька Василий, это нам бы следовало отвесить по двадцать плетей, заслужили.
Боярин попыхтел, покрутил длинный ус, но свой приказ насчет двадцати плетей отменил: против ветра плевать - самому хуже. Хотя и подросток, а великий князь!
Владимир и на этот раз увидел недовольство на лице Вельяминова. Он часто удивлялся тому, как неохотно выполняет просьбы Дмитрия Ивановича тысяцкий.
Надо отметить, что должность тысяцкого у Вельяминовых переходила из рода в род. Она являлась грозной силой; хотя тысяцкий назначался великим князем, но последнему приходилось с ним считаться. Ведая судом над населением, распределением повинностей и торговым судом, тысяцкий вступал в близкие отношения с верхами горожан и влиятельными боярами, потому и пользовался их поддержкой.
Но не следует забывать, что тысяцкий находился в прямом подчинении у великого князя, а его непослушание замечалось людьми. Владимир как-то спросил об этом свою мать Марию.
– Просто так, сынок, не ответишь… Долго придется рассказывать, но рассказать, думаю, надобно: пора пришла. Да и служишь ты брату своему Дмитрию. Вам обоим сие пригодится…
И вот что рассказала сыну родная тетка Дмитрия Ивановича.
На холме Боровицком в глубокую старину рос густой бор, а еще ранее на этом месте находилось языческое капище. Оно хорошо подходило для жертвоприношений - в глухом лесу, в слиянии двух рек, и оканчивалось круговым земляным валом.