Райан не знал, что ему думать. У Шейринг было за плечами несколько арестов, но она ни разу не было причастна к убийствам. Однако двое обитателей квартиры находились в розыске в связи с ракетным обстрелом базы НАТО несколько лет назад. Хотя тогда не было убитых и даже тяжелораненых, они, несомненно, имели намерение кого-то убить.

Истлинг, как обычно, склонялся к завершению расследования. Райан, с другой стороны, полагал, что эти доказательства были более подозрительны, чем факты, которые они изобличали.

Так как немцы стремились уйти вместе с доказательствами как можно быстрее, Райан и британцы закончили в течение часа.

Джек был на ногах уже больше суток, так что, когда в 9 утра ему предложили диван в пустующем кабинете, он не отказался несколько часов поспать.

* * *

В полдвенадцатого утра в комнату сунул голову Истлинг. Джек сел, протер глаза и стянул с себя шерстяное одеяло.

Истлинг сел в кресло рядом с диваном. Его глаза были красными, а одежда сильно помятой. Джек задумался, не выглядит ли он столь же уставшим и вымотанным.

– Что такое?
– спросил Джек.

– Мы просмотрели все уже несколько раз. Документы, которые мы нашил в комнате Марты Шёйринг, выглядят подлинными. Немцы, наконец, опознали оставшиеся тела. Три подруги и один друг жильцов. Никто из них прежде не был известен как член РАФ, но, не сомневаюсь, они будут считаться таковыми. Также мы нашли место, откуда стрелял снайпер. Однокомнатная квартира, снятая Мартой Шейринг три дня назад.

– Зачем Марте снимать квартиру в двух кварталах от собственной?
– смутился Джек.

Истлинг пожал плечами.

– На этот вопрос я ответить не могу. Квартира была снята на ее имя, но по фотографии ее никто опознать не может. Это многоквартирный дом, так что никто особо не обращает внимания, кто туда приходит и уходит. Там живут, в основном, гастарбайтеры из Турции, Ирландии и северной Африки. Несколько человек с того же этажа говорят, что видели, как вчера поздним вечером в квартиру заходил мужчина.

– Что можно сказать об этом человеке?

– Двадцать-тридцать лет. Белый. Возможно немец, возможно нет. Никто не слышал, чтобы он что-то говорил. Выстрелов тоже никто не слышал.

– Как такое могло быть?

– Снайперская винтовка с глушителем. Все еще бахает, как долбаная теннисная ракетка, но, учитывая тот факт, что в двух кварталах шел целый бой с участием двух десятков людей, палящих друг в друга и швыряющихся чертовыми гранатами, снайпера было довольно легко не услышать.

Джек вздохнул и схватился за следующую мысль.

– Мы должны вернуться в Цуг и показать фотографию Марты Шёйринг в баре, где Пенрайта видели с немкой перед его смертью.

Истлинг уже покачал головой:

– Уже сделано, коллега. Швейцарцы сделали это, воспользовавшись фото с документов.

– И?

– Все, кто работал той ночью, подтвердили единогласно. Женщина, с которой Пенрайта видели в баре - не Марта Шёйринг.

Джек был так уверен, что теперь не знал, что сказать. Он пробормотал:

– Что будем делать?

– Об этом я и собирался поговорить. Я знаю, у вас есть соображения о причастности КГБ, и я, конечно, не готов пока сказать об этом наверняка, но я полагаю, что совершенно очевидно, что убийство двух швейцарских банкиров совершено этой ячейкой РАФ.

– Что насчет Пенрайта?

Истлинг ответил с плохо скрываемым сарказмом:

– Я все-таки склонен полагать, что за рулем автобуса, сбившего его, не было ни члена РАФ, ни оперативника КГБ. Серьезно, Райан, его не убили. Вспомните, все свидетели согласны, что он был пьян. Я не думаю, что его отравили. В теле не найдено никаких известных ядов, хотя яд, конечно, мог к тому моменту разложиться. Если красные и создали некий новый яд, мы этого уже не узнаем. И бог с ним. Это не входит в сферу моих задач.

– Так что вы хотите сказать?

– Что мы отправляемся домой. Сегодня днем.

Джек потер глаза. Он подумал, что и сам хочет вернуться домой, на Гриздейл Клоз. Сесть на диван с Кэти, Салли и Джеком... Это было для него как сон.

Но он выбросил эту мысль из головы. Не сейчас.

– Счастливого пути, - сказал Джек.
– Я остаюсь.

Истлинг, казалось, ожидал этого:

– Мне что, придется вас заставлять?

Глаза Райана сузились.

– Ни в коей мере. Вы мне, вообще-то, не начальник.