Опьянев от доставшихся ему денег, художник вовсю проматывал их, много пил, нанял экипаж и упряжку лошадей и скакал в этом экипаже во весь опор по Барской дороге – знаменитой Променад-дез-Англе. Во время одной из своих бешеных скачек его экипаж столкнулся с другой каретой, та опрокинулась в канаву, а экипаж самого Зима накренился набок. Из пострадавшей кареты с большим трудом выбрался мужчина. Это был герцог Девонширский. Увидев, в каком состоянии находится Зим, он с упреком воскликнул: „Ох! Зим! И на мои деньги!“»[120]

Лазурный Берег гордо и весело разматывает клубок своих воспоминаний, где исторические события чередуются с анекдотами. В этих воспоминаниях встречаются друг с другом знаменитые и богатые люди, но иногда в них попадают и простые люди, словно колдовством заброшенные в сказку, в которой живут феи и прекрасные принцы, но есть и ведьмы. Память Берега – что-то вроде мифологии, события которой происходили в действительности. В его мифах оказываются рядом деньги, власть, любовь и ненависть…

Жан Андриетти поступил на службу в отель «Карлтон» в 1952 году благодаря румынской принцессе из рода Гика, которая прославилась во время Сопротивления. «Мои родители охраняли ее имение», – напомнил он в день своего ухода на пенсию, проработав в этом каннском отеле сорок пять лет[121]. Жанно был «водителем принцев и принцем водителей». Побывав грумом, лифтером и водителем, он завершил свою карьеру на крыльце отеля и за рулем автомобилей своих «клиентов», в почетном звании «первого водителя». Это была вершина славы того, кто был первым по счету водителем автомобилей в истории отеля. По случаю выхода на пенсию он рассказал для Nice-Matin о нескольких произошедших с ним неприятных случаях. Например, о вечере, который он провел в игорных домах набережной Круазетт, следуя за принцем Мора и Арагоном, братом королевы Фабиолы, супруги бельгийского короля Бодуэна.

Принц остался без денег и был вынужден продать свой «кадиллак» на каннском рынке подержанных вещей, а потом вернуться в Испанию поездом в вагоне третьего класса. «Это было время, когда Грейс Келли снималась в фильме „Поймать вора“ и когда Хичкок каждый вечер заставлял нас мчаться на центральную почту и отправлять телеграммы длиной максимум шестьсот слов (слова мы должны были считать), чтобы сообщить на студию обо всем, что произошло за день». В руках у «первого водителя» побывали все звезды кино – или, по крайней мере, их машины. Его любимыми клиентками были Рита Хейворт, Лиз Тейлор и Джина Лоллобриджида. От Джины он терял голову настолько, что однажды прищемил себе обе ладони дверью автомобиля. Красавицу Софи Лорен он тогда, как опытный профессионал, сравнивал с автомобилем «бентли». «Первым „роллсом“ у меня был „фантом“ 1937 года, принадлежавший Хорнби, американскому королю электропоездов, а самым экстравагантным „роллсом“ – автомобиль Нубаря Гюльбенкяна (нефтяного магната, который умер в Каннах в 1972 году). У этой машины была прозрачная крыша, чтобы все знали, кто ее владелец». В этом парке сказочных автомобилей имелись и такие, которые были для Жанно кошмаром, – красные красавцы «феррари», из которых ему было трудно вылезать. Еще один автомобиль-седан, которого Жанно боялся, – «ламборгини-каунтач», из которого «почти ничего не видно, когда едешь задним ходом».

Мишель Пальмер, который возглавлял «Негреско» в течение тридцати пять лет, разумеется, может вспомнить несколько заметных моментов своей карьеры среди великих людей нашего мира – и некоторые фразы этих великих людей, например, жалобу бегумы, супруги Ага Хана. «Она объясняла мне, как у нее пропало воскресенье. Вся ее обслуга ушла отдыхать, с ней оставался только ее шофер, и ей пришлось самой готовить себе еду». А еще он с легкой ностальгией вспоминает то время, когда высшая буржуазия прославляла своим присутствием Бал Красного Креста в Монако. «Это было после того, как у нас появилась принцесса Грейс. Над Монако подул ветер перемен, и он принес всю аристократию на Лазурный Берег, – рассказывает он. – Я помню, как приезжали все эти женщины в нарядах от великих кутюрье. Флоренс Гулд была одета в зеленое и носила изумруды размером с яйцо, а если была одета в белое, на ней были бриллианты». Приезд Майкла Джексона в Ниццу был неприятным для журналистов и фотографов, которых знаменитый артист своими уловками лишил дохода, ухитряясь ускользать от их фотоаппаратов и кинокамер. Но у Мишеля Пальмера осталось об этом визите хорошее воспоминание. Он и сейчас помнит стойку с закусками, установленную в «Режанс» для гостей Джексона, среди которых были жена скульптора Армана, супруга Сэмми Дэвиса-младшего со своими детьми, Майкл Кейн и Роджер Мур. В одном из двух автобусов, которые везли труппу на концерт, Мур решил сыграть роль сомелье. «Автобус затормозил на красный свет, – рассказывает Мишель Пальмер. – С ним столкнулся итальянский автомобиль, и Роджер Мур упал вместе с бутылкой шампанского». Приезды Элтона Джона тоже тронули душу бывшего директора роскошного отеля. Главное, что запомнилось Пальмеру: перед приездом знаменитого артиста всегда приезжал его дворецкий, чтобы подготовить его апартаменты, в частности комнату, которая была превращена в гардеробную, чтобы было где повесить его сорок рубашек от Версаче. «Он был очень любезным и очень сдружился с нашим начальником ресепшна. Во время своего тура по Европе он поселился в Ницце и летал на выступления на своем личном самолете. Он и свой медовый месяц провел в нашем отеле. Он носил шляпу-канотье, рубашки с крахмальным отложным воротничком, какие носят под смокинг, и джинсы. Он купил их десяток в магазине», – вспоминает Мишель Пальмер.

Среди этих образов, которые теснятся в его уме, отодвигая друг друга, волнующим оказалось впечатление от вдовы Элвиса Пресли. «Она была в черном, выглядела очень по-вдовьи и очень боялась журналистов. Один раз она вернулась обратно и укрылась в отеле, потому что увидела фотографа, который делал снимки своим „поляроидом“». Мишель Пальмер видел Пласидо Доминго, Паваротти, Монсеррат Кабалье и Сальвадора Дали. Он помнит несколько шуток испанского художника на завтраке, куда Дали пришел без своей жены Гала, отказавшейся его сопровождать. Художник рассказал, что купил в Испании замок и установил в нем отопление, потому что «Гала очень легко зябнет». «Я поставил во всех комнатах радиаторы, но они такие уродливые, что я загородил их ширмами, на которых нарисовал… радиаторы», – сказал Дали. Во время этого завтрака «мы подали жаренного на гриле сибаса и к нему три соуса. Когда Жанна Ожье пожелала узнать у Дали, какой из соусов ему больше всего понравился, художник ответил:

„Оливковое масло, потому что это масло сделало знаменитым Веласкеса – самого знаменитого художника, потому что следующий после него – я“». Дали привел с собой ручного гепарда, и Жанна Ожье, генеральный директор компании «Негреско», была большим другом животных; она задала художнику вопрос по поводу этого зверя-компаньона и сказала, что присутствие такого спутника, несомненно, признак большой любви Дали к зверям. А Дали ей ответил просто: «Нет, он у меня для того, чтобы мне было с кем общаться». Из этой непрерывной процессии Мишель Пальмер помнит также одну неудавшуюся встречу. «Нельсон Рокфеллер заказал столик в „Шантеклере“ на 12.30, чтобы позавтракать с Шагалом. В 13 часов художник еще не пришел, тогда я позвонил ему, но Шагал ждал Рокфеллера у себя в Сен-Поле. Вечером Рокфеллер встречался с Пикассо… У меня такое чувство, что он приехал тогда на Лазурный Берег запастись картинами».

Певцы, например Жильбер Беко, Шарль Азнавур и певица Барбара, тоже останавливались в «Негреско». Мишель Пальмер не забыл и Сержа Генсбура (поэт, актер и режиссер, автор и исполнитель песен. – Пер.), который писал свои песни в баре Ротонды. И там же, в Ротонде, как раз перед ее превращением в бар, Нородом Сианук устроил торжественный обед. «Он позвал знаменитостей и знатных особ, но пригласил и всех продавщиц из магазинов, где делал покупки», – весело рассказывает Мишель Пальмер. – Во время этого обеда, увидев вышитую золотом скатерть, он воскликнул: «Это та самая, которую я стелил, когда принимали генерала де Голля!» Морис Шевалье, Мистингетт (знаменитая в 1910-х и 1920-х годах французская эстрадная певица и артистка мюзик-холла. – Пер.), Марлен Дитрих, Рудольф Валентино, Айседора Дункан, Хемингуэй, Шон Коннери, Чарльз Бронсон, Орсон Уэллс, Лоуренс Оливье, Роберт Митчем, Рита Хейворт, Тони Кёртис… Через «Негреско» прошло много известных людей, и этот отель видел немало забавных случаев, происходивших с ними. Кстати, о Тони Кёртисе: Мишель Пальмер вспоминает, как Кёртис приехал провести в «Негреско» один из своих медовых месяцев. «А поскольку журналисты, которые еще не знали его жену, ждали ее перед отелем, актер разрешил им сделать один снимок в тот же вечер в „Шантеклере“, но с обязательным условием, чтобы они не фотографировали Роджера Мура».

В Каннах, в отеле «Мажестик» стены коридоров и лестниц удостоены чести служить опорой для черно-белых портретов Аль Пачино, Фрэнсиса Форда Копполы, Роберта Де Ниро и Стивена Спилберга. Этот роскошный отель находится напротив Дворца Фестивалей и 30 сентября 2009 года был награжден пятой звездой. В нем собраны сотни фотографий – свидетельства следа, который оставили в отеле знаменитые и богатые постояльцы. По традиции кинозвезды договариваются встретиться здесь в мае, и целая толпа знаменитостей мира кино в этом месяце торжественно поднимается по лестнице, накрытой знаменитым красным ковром, к новому храму кино.