– Эта взбалмошная девчонка, именующая себя графиней – чудо-оружие?! – Рат расхохотался, но тут же оборвал смех, вспомнив, как лихо юная атаманша управлялась с тяжелым двуручным мечом. Могла б ведь и убить, да что там могла – если б хотела, убила бы. Нет, это и впрямь не девчонка – машина.

– Киборги не совсем машины, – скривился шам. – Но, в общем-то, в чем-то ты прав. У кио даже не имена – номера, как у любой техники.

Техника – это было забытое древнее слово, используемое для объяснения чего-то малопонятного. На секунду прикрыв глаза, юноша вспомнил вытатуированный на левом плече девушки номер. Цифры и «Эр Эс Тэ»… Эр Эс Тэ… Раста?

– Идеальное оружие, – Наг продолжал, беспокойно шевеля щупальцами и поглядывая вверх, на странный продолговатый фонарь, струившийся тусклым мертвенно-бледным светом. – Особенно подходит для диверсий. Ну, кто подумает на юную девочку? Еще и косички ей заплести… Эй, ты что задумался, друг мой? Никогда атомных ламп не видел? Ла-адно, как-нибудь потом объясню… если отсюда выберусь. А она умная, эта кио. Держит меня в экранированном помещении – бывшем мясном холодильнике, кстати… молодец!

Слово «молодец» Наг произнес, как ругательство, единственный глаз его грустно поблек… или, скорее, в нем просто отразился тусклый свет лампы. Ратибор хотел было расспросить про киборгов поподробнее, да не успел – чуть помолчав, шам живо поинтересовался составом банды и ее особенностями. Юноша поведал, что знал – о составе, о численности, а вот что касалось особенностей…

– Да, по-моему, нет в них никаких особенностей. Шайка как шайка. Только что вместо какого-нибудь облезлого вожака, типа Ксарга – больная на голову девчонка, графиня Вересковых пустошей, блин!

– С чего ты взял, что она больная на голову? – тут же заинтересовался одноглазый.

Пожав плечами, Рат рассказал о том, что видел в будуаре, и о том, о чем подумал только что – ему вдруг показалось, что Раста от кого-то скрывается и постоянно ждет нападения.

– Понимаешь, словно бы охотится за ней кто-то, выслеживает… не знаю, как еще объяснить.

– Очень может быть, – задумчиво покивал Наг. – Киборги ведь не бывают сами по себе, они подчиняются Координатору – кио с расширенными полномочиями программы. Либо уж самому изобретателю киборгов, профессору, чей мозг плавает в питательном растворе где-то на юге Москвы, в башне Мозга. А эта девочка, как я понял, уж слишком самостоятельна… Ишь ты – графиня! Ты говорил, у нее что-то с шеей? Что ж… возможно, удален контрольный блок. И ты прав – ее совершенно точно ищут. Должны искать. Слишком уж дорого она стоит! И если найдут… Боюсь, нам нужно выбираться отсюда как можно скорее. Вызнай расположение караулов. Найди способ открыть эту дверь, Рат, а уж дальше… – шам нехорошо ухмыльнулся. – Не знаю, как насчет кио, а вот с дампами и вормами я уж как-нибудь справлюсь.

– С кем справишься?

Договорить им не дали. С лязганьем распахнулась дверь, и заглянувший в холодильник краснорожий охранник нетерпеливо махнул рукой. Рат вышел, и следом за своими стражами поднялся по лестнице вверх, очутился в просторной комнате, заставленной странными койками с металлическими сетками, узкими и противно-скрипучими.

– Подштелишь куртку, – просипел краснорожий. – И шпи. Жавтра много джел.

– Шпи, – едва стражники вышли, негромко передразнил Рат. – Уснешь тут, пожалуй. И какие, интересно, завтра дела?

Как ни странно, юноша уснул сразу же, едва только улегся. Может, просто сказалась запредельная для одного дня усталость, а может, чернокожий повар подсыпал в пищу сон-травы – могло быть всякое. Как бы то ни было, а спал пленник – точнее, говоря, новоявленный вассал госпожи графини – крепко и без всяких сновидений, словно провалился в черную дыру. Закрыл глаза, открыл – на дворе уже утро.

Тусклый свет падал сквозь устроенную в заложенном кирпичами окне бойницу, оттуда же тянуло промозглым осенним холодком, а в комнате, на соседних койках, похрапывали краснорожие, которых Ратибор давно считал отъявленными мутантами. Жуткие, с выпученными – без век – глазами, лица, обезображенные многочисленными язвами и гнойниками, походили на физиономии высохших трупов, с рук и запястий – остального было не видно из-под одежды – свисали лоскуты кожи, вообще, складывалось такое впечатление, что это были и не люди вовсе, а какие-то ходячие мертвецы, гниющие заживо. Судя по общей шепелявости, языки у них отгнили тоже, что отнюдь не мешало этим жутким с виду парням отлично драться и содержать свое оружие в образцовом порядке. Алебарды, шестоперы, палаш, и даже два самострела с механическим взводом – все это краснорожие держали при себе, как и положено воинам. Алебарды были начищены до блеска, то же касалось и палашей, металлические части арбалетов отливали тусклым слоем смазки – сало или древесное масло предохраняло оружие от ржавчины. И дрались эти ребята – Рат помнил – здорово. Идеальные солдаты – гниющие заживо полумертвецы, или, как их называл шам – дампы. Всего вместе с Ратом их здесь ночевало трое, двое, скорее всего, несли ночное дежурство.

Кроме этих пятерых, в шайке еще имелись четверо-пятеро уродцев, кривоногих, с бесформенными головами, не столь упорных солдат, как шепелявые, но вполне себе шустрых. К ним, судя по внешнему облику, относился и повар – довольно веселый и, видимо, по-своему добрый малый, к коему Ратибор чувствовал симпатию. Еще был десятник Чет – хмурый и неразговорчивый парень в камуфляже, как показалось Рату, немного больной на голову, и десятник Орво с аккуратно подстриженной рыжеватой бородкой. Орво не шепелявил, и вообще не казался мутантом, если не считать слишком длинных пальцев на руках – прямо не пальцы, а какие-то щупальца.

За окном пропел боевой рог, и воины-дампы, проснувшись, тут же вскочили на ноги, приветствуя вошедшего Орво.

– Ты – со мной, – войдя, рыжебородый ткнул неестественно длинным пальцем в грудь Ратибора и, быстро же переведя взгляд на остальных, добавил: – А вы – по распорядку.

Сказал, и тут же вышел, так что новоявленный вассал юной графини-кио догнал его уже только в конце коридора.

Промозглый туман скрывал восходившее где-то за дальними лесами солнце. Впрочем, с реки дул ветер, пока еще несильный, но дававший вполне реальную надежду на погожий солнечный день.