Заглянувший в амбразуру закатный солнечный лучик блеснул в чайнике, отразился, угодив Рату в глаз. Парень прищурился, и Раста, совсем как обычная девушка, рассмеялась – весело, легко и беззаботно:

– Какой ты сейчас смешной!

Смешной, ага… Надо же – изобретенные для убийства машины умеют смеяться… Да нет – это простое притворство, как сказал бы шам – имитация. Тьфу!

– Что ты расплевался-то? Совсем не умеешь себя вести!

Вот! Замечание еще делает…

– А, ну-ка…

То ли Раста хотела что-то взять со стола, то ли просто повернулась неловко – да так, что опрокинула на себя чайник с крутым кипятком.

Опрокинула…

…и, вскочив, закричала от боли, как самая обычная девушка!

Именно – от боли!

Рат видел ее округлившиеся глаза… так не сыграешь, не сымитируешь.

– Сейчас, сейчас… водички холодненькой… вот… – Рат бросился к стоявшей у пулемета объемистой фляге, именуемой рыжебородым «канистрой»…

– Не надо, – побледнев, Раста тяжело осела на пол, по лбу ее стекал пот.

Киборги потеют? Да какой киборг – сейчас, в этот вот самый момент, перед Ратибором был не кибернетический организм, а изнывающая от дикой боли девчонка, которой нужно было помочь.

– Просто дай мне руку, – прошептала девушка. – И считай… Две минуты… и все…

– Что – все? Вот, водой же надо… – не слушая, юноша плеснул из фляги на обожженные, уже покрасневшие и покрывшиеся волдырями бедра.

– Да что ты меня обливаешь! Я же сказала – жди.

– Да чего ждать-то? Надо бы масла, смазать…

– Спокойно сиди!

Ратибор послушно уселся – слишком уж много гнева прозвучало в голосе девы. Пусть себе посидит, отойдет от шока, а уж потом…

А потом ничего не было! То есть – было, но вовсе не то, что предполагал Рат. Сначала прямо на его глазах исчезли волдыри. Затем испарились и отек, и красноватый оттенок кожи…

– Вот это да-а! – молодой человек потрясенно вскинул брови.

– Это называется «ускоренная регенерация тканей», – улыбнулась Раста. – Ты, кстати, тоже ей обладаешь… в такой-то степени, как выходец из Кремля.

– Ты кричала так, что я подумал…

– Ты все правильно подумал, – голос девушки зазвучал неожиданно глухо, с хрипотцою. – Да, я могу испытывать и боль, и страдания, реагируя на них точно так же, как и вы – люди. Видишь ли, меня создавали для разведки и диверсий, и я ничем не должна была отличаться от обычной сопленосой девчонки. Понимаешь? Ничем! Отсюда и регенератор боли, он встроен в мой организм… и часто мешает. Самой мне его не найти, не выкрутить – тут нужен конструктор, от которого я…

Тревожный звук трубы прервал перешедшую в столь странное русло беседу. Вскочив, Раста рванулась к пулемету, Ратибор же, выхватив меч, встал перед дверью…

– Только меня не заруби, парень! – ворвался в комнату рыжебородый Орво. – Километрах в пяти вверх по реке – три большие лодки. Скоро будут у нас.

Юная графиня обернулась с невообразимой быстротой, Рату даже показалось, что ее голова могла свободно вращаться на тонкой шее на все триста шестьдесят градусов. Да так оно, верно, и было, все ж не обычная девчонка – киборг.

– Маркитанты?

– Скорее всего.

– Нет! – убирая меч, резко возразил Ратибор. – Маркитантам сейчас не сезон, уж вы мне поверьте. Последние не так давно убрались. Я, кстати, за ними и…

– Мы знаем, – холодно взглянув на парня, Раста неожиданно улыбнулась. – И даже, наверное, поможем тебе их найти. Не сейчас – когда отслужишь. Четыре месяца – помнишь?

– Да уж, не забыл, – обиженно отозвался юноша. – Вы еще золото обещали.

– Обещали – дадим. Вернее, сам добудешь! Вот, как сейчас… – девушка-киборг в задумчивости повернулась к десятнику: – Что там за лодки?

Орво повел плечом:

– Издалека кажутся самыми обыкновенными, какие используют торговцы. Так сказал караульный, Люк.

– Я б не слишком доверяла зрению дампов…

– Я послал Кайсакру, моя госпожа. Крылан должен бы уже явиться, доложить… Да вон он!

Крылан?

Тень какой-то крупной птицы застила на миг свет луны, послышалось хлопанье крыльев… И почти сразу же в дверь осторожно… не постучали даже – поскреблись.

– Входи! – нетерпеливо выкрикнула графиня.

Ратибор вздрогнул и даже непроизвольно отстранился, увидев вошедшего в комнату неимоверно худого доходягу с голым, обтянутым сероватой кожей, черепом и застывшим взглядом темных, глубоко посаженных глаз. То, что юноша поначалу принял за плащ, свисавший за плечами вошедшего, при ближайшем рассмотрении оказалось самыми настоящими крыльями, росшими из спины, как у птицы.