И вотъ два человка принялись трудиться, не разгибая спины, чтобы вырастить одного.

Отецъ въ свободные дни прилежно занимался столярною работою, длалъ на продажу бритвенные ящики, клтки и другія мелкія вещи. Мать шила. Помню я до сихъ поръ, какъ въ темные зимніе вечера, когда я, бывало, окончивъ уроки, усну на своей постельк, а она еще все сидитъ и и шьетъ, спокойная, безмятежная. Какъ я любилъ ея кроткое, худенькое личико; какъ тихъ былъ ея поцлуй, какъ она, сложивъ работу и уходя спать, на цыпочкахъ подходила ко мн, крестила меня и тихо, осторожно прижимала свои горячія губы къ моей дтской головк. Часто не спалъ я въ эти минуты и только оттого не отвчалъ поцлуями на ея поцлуй, чтобы не дать ей повода думать, что она неосторожно разбудила меня, или что я не сплю отъ нездоровья; я жмурилъ глаза, притворялся спящимъ и чувствовалъ, что она стоитъ надо мною, заслонивъ свчу рукой, и долго, долго любуется моимъ лицомъ. О, святыя, благодатныя мгновенья, полныя кроткой материнской любви! не вы ли сдлали меня лучшимъ, чмъ я былъ? не вашъ ли свтъ запалъ въ мою душу и навсегда согрлъ научилъ любить все достойное любви и прощать недостатки людей, никогда не вдавшихъ ея благотворнаго вліянія?

Въ одно сентябрьское утро меня разбудили ране обыкновеннаго. Мн было приготовлено чистое блье и тщательно вычищенныя курточка и брючки. Когда я одлся, матушка заботливо сняла съ моего платья нсколько пушинокъ, приставшихъ къ нему, напомадила и начала приглаживать мои волосы, что въ другое время обыкновенно длалъ я самъ.

— Не очень охорашивай его, Соня, не на балъ детъ, — замтилъ отецъ.

Мы напились чаю и стали собираться идти въ школу.

— Я думаю, еще слишкомъ рано, — сказалъ отецъ, глядя на часы.

— Мы сперва въ церковь зайдемъ, — отвчала матушка.

— Ну, это твое дло; если такъ нужно, то заходи.

Я и матушка пошли. По дорог зашли въ храмъ, поставили свчу свв. Козьм и Демьяну, матушка помолилась, я разсянно приложился къ икон и мысленно былъ въ училищ, куда черезъ нсколько минутъ попалъ и въ самомъ дл.

Въ узкомъ коридор большого каменнаго зданія, гд помщалась школа, шумли и суетились толпы воспитанниковъ всхъ возрастовъ, сословій и вроисповданій. Пробравшись не безъ труда и толчковъ сквозь пеструю массу мелкаго народа, отцовъ еще существующаго поколнія, мы вошли въ пріемную комнату. Матушка подошла со мною къ директору училища, сидвшему за большимъ письменныхъ столомъ, около котораго съ газетами и книгами въ рукахъ сидли и стояли учителя: въ училищ имъ и счету не было. Директоръ, г. Сарторіусъ, вжливо раскланялся съ матушкою и заговорилъ съ нею по-нмецки; она объясняла, что не говоритъ на этомъ язык; директоръ поспшилъ объясниться по-французски, коверкая каждое слово и выговаривая je, какъ we.

— Вы поступаете въ младшій классъ, — обратился онъ со мн.

Въ эту минуту раздался рзкій, продолжительный звонъ колокольчика. Я вздрогнулъ.

— Теперь пора въ классъ, — сказалъ директоръ.

Я наскоро простился съ матушкою и пошелъ за Сарторіусомъ. Пройдя длинный коридоръ и завернувъ за уголъ, мы подошли къ дверямъ со стеклами. Школьный служитель, Schumiener, исправлявшій въ числ другихъ обязанностей и обязанность палача, отворилъ передъ нами дверь, и директоръ ввелъ меня въ классъ, гд уже начались занятія. Поговоривъ нсколько минутъ съ учителемъ, директоръ вышелъ.

Я стоялъ съ потупленною головою, смутно слыша сдержанный смхъ и шопотъ учениковъ.

— Тише! — крикнулъ учитель и обратился ко мн съ вопросомъ, какъ моя фамилія: онъ ее уже слышалъ отъ директора, но исполнялъ въ точности роль допросчика.

— Рудый, — тихо отвчалъ я.

— A! русакъ! нашъ братъ. Хорошо, что ты попалъ въ мой часъ, я теб и друга хорошаго дамъ, тоже изъ русскихъ. Розенкампфъ! — позвалъ учитель одного изъ учениковъ:- вотъ теб другъ; слушай его, сиди съ нимъ вмст въ мои часы; это примрный ученикъ, — говорилъ Саломірскій (такъ звали учителя), указывая мн на ученика, подошедшаго къ каедр. Я ршительно не зналъ, что значить быть чьимъ-нибудь другомъ и какъ имъ сдлаться. «Если ты мн другъ, то купи билетъ на мою лотерею», говорили одинъ другому воспитанники госпожи Соколовой; отъ нихъ же слышалъ я еще слдующія фразы со словомъ другъ: «хорошъ же ты другъ, вс свои пряники одинъ слопать!» или: «какой ты другъ, и подсказать-то мн не могъ!» Подъ вліяніемъ ихъ понятій о дружб, я робко взглянулъ на моего будущаго друга и примрнаго ученика.

Первое, что меня поразило въ примрномъ ученик, была необыкновенная блдность его лица; въ немъ не было ни кровинки; худое, миніатюрное, оно окаймлялось черными волосами, весьма гладко приглаженными, и только у пробора какъ-то затйливо поднимался непокорный вихоръ, точно онъ хотлъ сказать каждому встрчному: дудки, братъ, меня не пригладишь! Изъ-подъ длинныхъ черныхъ рсницы зорко глядли сощуренные черные глаза, а по губамъ пробгала недтская, отталкивающая усмшка. Встртясь съ этимъ мальчикомъ въ саду или у знакомыхъ, я не подошелъ бы къ не у съ радушнымъ предложеніемъ поиграть; но тутъ, противъ воли, приходилось сдлаться его другомъ.

— Садись на мсто, — сказалъ Розенкампфъ и пошелъ со иною къ задней скамь. — Ты не вздумай, и въ самомъ дл, послушать этого дурака и сдлаться моимъ другомъ, — шепнуль онъ мн дорогою.

Мы сли; кто-то сбоку усплъ ущипнуть меня за руку, спросивъ о цн сукна на моей курточк; мн было очень болью, но я не поморщился. Учитель диктовалъ, выкрикивая слово за словомъ и шагая изъ угла въ уголъ. До окончанія диктовки, онъ отобралъ тетради учениковъ, связалъ ихъ веревкой и началъ вызывать по фамиліямъ мальчиковъ, заставляя ихъ отвчать наизусть заданныя имъ басни и стихотворенія. До моего слуха долетали слова: «двойка», «единица», «нуль», «я тебя запишу въ тадель».

— Зачмъ записываютъ въ тадель? — спросилъ я у Розенкампфа.

— Чтобы инспекторъ наказалъ ученика, — отвчалъ сосдъ.

— За что же наказывать?

— За то, что дурно учится или болтаетъ въ класс, какъ ты.

Меня разозлилъ этотъ отвтъ.

— Я и не думалъ болтать, я только спросилъ, что значитъ тадель.

— Это можно было сдлать и посл класса.

— Кто тамъ разговариваетъ! — крикнулъ Саломірскій.

— Новичокъ, это новичокъ-съ болтаетъ, г. Саломірскій, — закричали радостными голосами нсколько учениковъ.