Девятнадцати лтъ Соня вышла замужъ за моего отца. Отецъ познакомился съ семействомъ бабушки черезъ дядю во время своей службы въ театр. Они встрчались на пикникахъ и на охот. Дядя пригласилъ отца къ себ, чтобы попасть за кулисы, и знакомство завязалось. Матушка и отецъ полюбили другъ друга.

— Гадкую жизнь вы ведете, Василій Александровичъ! — замтила однажды матушка отцу.

— Какъ гадкую? Напротивъ того: у насъ, у театральщины, славная, свободная жизнь, — отвтилъ отецъ и ожидалъ возраженія или согласія на высказанную имъ мысль; но матушка только посмотрла на него и покачала головой. Ему стало неловко отъ этого взгляда, и долгое время шевелился въ его ум возбужденный и оставленный безъ разршенія вопросъ.

Мсяца черезъ три отецъ снова сидлъ у матушкина рабочаго стола. — Вы правы, Софья Ивановна, — тихо говорилъ онъ, вертя въ рукахъ какой-то лоскутокъ.

— Въ чемъ?

— Помните кашъ разговоръ о театральной жизни?

— А! Ну, что же, поняли вы ее?

Матушка пристально поглядла на отца.

— Понялъ. Бросилъ. Только теперь жить нечмъ.

— Нужно работать.

Разговоръ принялъ другое направленіе.

Во время отставки отецъ не посщалъ семейства бабушки, но черезъ няньку матушк давалъ извстія о себ. «Я еще живъ, — писалъ онъ ей, — еще надюсь». Эти дв фразы составляли письмо; расписывать листы не было времени, и матушка совершенно успокоивалась; она понимала этого человка и не боялась за него, покуда онъ надялся. Бабушка, вроятно, не согласилась бы на этотъ бракъ, если бы предложеніе не совпало со временемъ сченья дяди, когда она упала духомъ. Характеръ матушки тоже много содйствовалъ исполненію желанія молодыхъ людей.

Матушка рдко ршалась на какой-нибудь отважный поступокъ и даже всми силами старалась избгать такихъ поступковъ; но если она ршалась на него, то это значило, что онъ строго обдуманъ ею. Уже за нсколько дней она волновалась, взвшивала задуманное дло, горячо молилась и вдругъ совсмъ успокоивалась: ршеніе длалось непоколебимымъ. Я часто видлъ, какъ умла матушка молиться. Ея молитва но была чтеніемъ затверженныхъ наизусть фразъ, вкусною молитвою сытаго человка съ урочнымъ числомъ земныхъ поклоновъ и «Господи помилуй»; — она была живымъ разговоромъ съ Богомъ. Лицо матушки разгоралось, неслышное моленье постепенно переходило въ шопотъ, въ которомъ явственно слышались отрывистыя слова, пламенные вопросы. Такъ умютъ молиться только русскія женщины и юноши отъ двнадцати до шестнадцати лтъ, притсненные всми и ищущіе исходнаго пути. Я люблю такія молитвы; въ нихъ, рядомъ съ врой въ Бога, чуется еще боле твердая воля въ собственную силу; он только сосредоточиваютъ эту силу въ дни невзгодъ и воспитываютъ всевыносящее племя русскихъ женщинъ и юношей. Посл такихъ молитвъ, матушка, обыкновенно слабая и робкая, длалась необычайно твердою и ршительною, какъ будто тотъ Богъ, Котораго она такъ пламенно любила, Самъ становился рядомъ съ нею и говорилъ: не бойся! Я здсь. Такъ же молилась она и въ день, назначенный для объявленія бабушк ея ршенія выйти замужъ за Василія Александровича Рудаго.

Покойнымъ и нетрепетнымъ голосомъ объявила она бабушк свое желаніе.

— Надо бы спросить меня, согласна ли я отдать тебя замужъ за него, — строго сказала бабушка.

— Ты согласишься, мама, потому что я хочу быть его женою.

— А если я не позволю (да я и не позволю) выйти теб за какого-нибудь лакеишку, нищаго, мщанина?

— Онъ хорошій человкъ, мама, и я выйду за него замужъ; мы сами мщане, и генералы ко мн не присватаются, да я за генерала и не вышла бы.

— Мщане! мщане! что ты мн говорить о мщанств? ты знаешь, что я княжна по отц?

— Знаю, мама, а мы все-таки мщане, и ты, мама, не сердись на меня. Хуже будетъ, если я выйду замужъ безъ твоего позволенія.

Бабушка смутилась, начала плакать, говорила, сколько несчастій готовитъ ея дочери бдная жизнь, что она съ мужемъ умретъ голодною смертью и что бабушка не будетъ въ силахъ ей помочь.

— Мама, мы не попросимъ твоей помощи. Теб самой будетъ легче жить безъ меня. Ты не плачь; — я буду счастлива.

— Но что скажутъ родные! — воскликнула бабушка, хватаясь за соломинку; соломинка, какъ и надо было ожидать, сломилась.

— У меня, мама, кром тебя, нтъ родныхъ. Твои братья ни разу не спросили, жива ли я или нтъ. Они и никогда не спросятъ объ этомъ. Кто же будетъ говорить?

Разговоръ кончился попыткою бабушки упасть въ обморокъ, упреками въ матушкиной безчувственности и согласіемъ на бракъ. Василію Александровичу Рудому не было хлопотъ для полученія согласія: пришелъ, сдлалъ предложеніе, предложеніе приняли и назначили день свадьбы. Все сдлалось холодно, спокойно, точно вс приготовлялись къ этому событію въ теченіе нсколькихъ лтъ. Посторонній зритель не понялъ бы, какая скорбь и злоба кипли въ душ матери, урожденной княжны Тресково-Обуховой, отдающей дочь за придворнаго лакея, какихъ усилій стоило дочери ршиться привести въ исполненіе свое желаніе, какое презрніе питалъ къ жениху братъ невсты, пожимавшій руку будущаго своего родственника, и какъ любилъ невсту и не любилъ ея родныхъ этотъ женихъ. Каждый день разыгрываются на домашнихъ театрахъ такія же комедіи, и только актеры, ловко вызубрившіе свои роли, знаютъ, что длалось за кулисами, когда занавсъ былъ еще спущенъ, и они заботливо прикрывали головы париками и наводили на лица густой слой румянъ и блилъ.

Итакъ, внучка князя Тресково-Обухова вышла замужъ за придворнаго лакея. Съ нимъ невольно познакомился читатель, и я попрошу его продолжать это знакомство до конца исторіи гнилыхъ болотъ; ибо съ хорошими людьми полезно вести знакомство. Теперь пора мн поговорить и о себ, какъ я росъ и какимъ выросъ, кто меня обижалъ и кто приголубливалъ, какъ меня учили и чему научили. Главное — чему научили.

Жизнь моихъ родителей сложилась просто, буднично и шла тихо и однообразно; такъ свтлая рка прорываетъ ложбину въ такую ширину, на какую у нея хватаетъ силъ, и, покоряясь участи, катитъ свои волны въ извстномъ направленіи; прибиваетъ она къ берегу негодный для нея илъ и бревна; тамъ илъ обращается въ тучную почву, и говоритъ спасибо рк какой-нибудь бднякъ за выброшенное ею бревно; шипятъ ея волны вокругъ подводныхъ камней, лежащихъ на ея пути; не двигаются они съ мста и долго будутъ мшать ея спокойному теченію; не одна барка разобьется о нихъ въ щепы, не одна людская душа потонетъ на этомъ мст и пошлетъ проклятіе ни въ чемъ не повинной рк, и неизвстно, подточатъ ли когда-нибудь волны и время страшныхъ губителей благодатнаго міра.