«Не меньше двухсот человек, - подумал он, ощущая мурашки по телу.
– Может быть даже триста».

Он тут же представил восемь клеток и лицо Элли, которое, казалось, выглядывало сквозь решетку каждой из них.

Н

аверное, в сотый раз после ухода из Крепости Томас проклинал дождь. Небеса словно разверзлись, как только он пересек Новый Лондонский мост, и уже в течение трех дней непрерывно лил дождь. Стоял март, сезон дождей, но тем не менее у Томаса было ощущение, что дождь был послан ему в наказание. Возможно, это девчонка вызвала грозу с помощью своего проклятого камня, или, возможно, это было Божье наказание. Так или иначе, он промок до нитки. Он не ездил верхом, по крайней мере, уже год, и его экипировка для верховой езды оказалась слишком мала; мокрая ткань брюк до крови натёрла ему бедра, вызывая боль с каждым шагом. Мир для него теперь состоял лишь из трёх вещей: холод, ливень, натёртая до крови кожа и нескончаемое чавканье копыт по грязи и лужам.

Его люди не жаловались, но и веселы они тоже не были. Лишь трое согласились пойти с Томасом; он обещал им награду по приезду в Мортмин, и эти трое были достаточно глупы, чтобы поверить ему. Он никогда не мог застать Пайна в нужный момент, о чём горько сожалел. Хуже того, ни один из кейденов не согласился пойти с ним, даже после того, как он обещал заплатить им в два раза больше, как только они достигнут Мортмина. От наемников, конечно, не стоило ожидать верности, но он полагал, что сможет убедить хотя бы одного.

Но всё же он смог прихватить с собой Кивера, и это было лучше, чем совсем ничего. Кивер не уступал интеллектом дубовой колоде, но он занимался семейным бизнесом по доставке товаров в Мортмин и хорошо знал Мортский тракт. Томас планировал съехать с тракта, когда Новый Лондон останется позади, но из-за погоды пришлось отказаться от этой идеи, что, возможно, было к лучшему. Умение ориентироваться на тракте вряд ли помогло бы им в лесу, поэтому Томас не заблуждался насчёт того, что если им придётся пробираться по дебрям, то от Кивера будет мало толку. Как и от всех них.

Но и на тракте им тоже приходилось нелегко. Дорогу настолько развезло, что лошади тяжело дышали, с трудом выдирая копыта из грязи. Всякий раз, когда до путников доносились звуки приближающихся всадников, которые превосходили их числом, они были вынуждены съезжать с тракта, прятаться в кустах и ждать, пока горизонт снова не будет чист. Томас планировал доехать до Демина за три дня, но и этому его замыслу не суждено было исполниться. Теперь на это уйдёт пять или шесть дней, и чем дольше он оставался под открытым небом, тем острее о чувствовал дыхание надвигавшейся смерти.

Его охранники время от времени бросали на него неуверенные взгляды, и именно в этих взглядах бывший Регент чувствовал на себе тяжёлую длань судьбы. Девчонка сказала, что он никто, и почему-то он понимал, что именно никем ему и суждено стать. Из школьных лет Томасу смутно вспомнилась крошечная звёздочка и запись в низу страницы. Сноска… Вот чем он станет. Второстепенным полузабытым персонажем историй и мифов, которые в Тирлинге передают из поколения в поколение. Даже если он доберётся до Мортской границы живым, Красная Королева, наверняка, убьёт его за тот провал, который он допустил.

«Нет, в этом не было моей вины».

«Да ей плевать».

– Давайте остановимся на ночлег, - предложил он.

– Нам лучше не останавливаться здесь.
– ответил Кивер.
– Мы тут как на ладони. Надо ехать дальше, пока не стемнеет.

Томас кивнул и раздосадовано посмотрел на серое сумеречное небо. Уже быстро темнело, а они ещё не преодолели Кэдделл. Даже если небо прояснится, до границы им предстоят ещё два дня тяжёлой скачки. Ему казалось, что у него на бёдрах совсем не осталось кожи, и с каждым шагом своей лошади он чувствовал, как сочилась его обнажённая плоть. Его спутники, должно быть, испытывали такие же муки, но, разумеется, не говорили об этом, и чем сильнее ему хотелось, чтобы они пожаловались, тем отчётливее он понимал, что они не станут этого делать.

Вдруг мужчина услышал какой-то звук.

Он остановил лошадь и обернулся, прислушиваясь, но из-за дождя ничего не разобрал. Позади него на дорогу свалился огромный валун.

– В чём дело?
– спросил Кивер, который между делом взял на себя роль главного в их поездке, хотя раньше стража Регента не позволяла ему руководить даже походом на рынок.

– Тихо!
– резко сказал Томас.

Ему всегда нравилось звучание своего голоса, которым он отдавал команды и который не допускал неподчинения. Кивер послушно замолчал.

Теперь он снова услышал этот звук, даже несмотря на дождь: стук копыт, за сто метров позади них, за поворотом.

– Там всадники, - объявил Арвис.

Кивер на мгновение прислушался.

– Они быстро скачут. Надо зайти в лес, вон туда.

Томас кивнул, и они все вчетвером съехали с тракта в лес, в котором было настолько темно, что им с трудом удавалось разглядеть своих лошадей. Отъехав подальше за деревья, чтобы их не было видно с дороги, они остановились среди чахлых кустов. Дождь с шипением падал на листья у них над головами, но Томас всё равно слышал звуки приближавшихся лошадей. Внезапно его сердце охватил ужас. Возможно, это была просто компания, возвращавшаяся с охоты, или банда торговцев из чёрного рынка, которые лишь скрывали ото всех свои тёмные дела, но Томас нутром чуял, что это не так. У него внутри всё сжалось. Он чувствовал на себе пристальный взгляд аспидно-чёрных глаз, которые каким-то образом видели все те ужасные вещи, которые он натворил.