Джавель оглядел трактир и словно увидел его заново: половицы с глубоко въевшейся грязью, застывший дешёвый жир на стенах, накапавший с факелов, проститутка, отчаянно улыбавшаяся каждому, кто входил. Самым примечательным был смешанный запах пива и виски, похожий на туман, проникший во все щели и будто выделявшийся из воздуха. Джавель и любил, и ненавидел этот запах, при этом откуда-то зная, что именно из-за этой путаницы в сознании Торн и выбрал его. Он был слаб, и, вероятно, запах его слабости был Торну так же приятен, как запах виски ему самому.

«Это и есть та тёмная трещина, - наконец, осознал стражник.
– Прямо здесь».

Его снова согнуло пополам: казалось, какой-то маленький зверь в его желудке пробудился и начал разрывать плоть своими неровными когтями и зубами, острыми как иглы. Джавель шёл по лезвию ножа. Его путь был короток, но внизу лишь чернела бесконечная тьма. Что он увидит, когда будет падать?

– Что если твой план провалится?
– выдохнул он.
– Какие у меня гарантии?

– Никаких, - ответил Торн.
– Но тебе не следует беспокоиться. Только глупец складывает все яйца в одну корзину. У меня же корзин много. Если одна идея не сработает, то мы попробуем другую и, в конце концов, преуспеем.

Достав из рубашки пузырёк с янтарной жидкостью, он предложил его Джавелю, который протянул руку, но схватил лишь воздух.

– По моим подсчётам у тебя есть минута или две, прежде это станет для тебя бесполезным. Итак, страж Ворот, у меня есть только один вопрос: ты в ладах с математикой?

«Мне не победить», - подумал Джавель, держась за живот.

Это знание несло в себе неприятное предательское утешение, потому что если ты не можешь победить, то в этом нет твоей вины вне зависимости от того, какой путь ты выбрал.

Г

руз опоздал.

Королева Мортмина не смогла выкинуть это из головы ни сегодня, ни вчера, ни позавчера. Она пыталась сконцентрироваться, пока Аукционист приводил ей цифры за последний месяц. Февраль получился неплохим: в королевскую казну поступило свыше пятидесяти тысяч марок. Обычно по прибытии груза Королева отбирала самый лучший товар либо для себя, либо кому-нибудь в подарок. Но большинство рабов уходили с молотка мортским нобилям или состоятельным дельцам, которые перепродавали их за более высокую цену в северных и окрестных городах. Аукцион всегда приносил хорошую прибыль, однако высокий уровень февральских продаж не мог избавить Королеву от назойливого ощущения грядущей неудачи, будто проблема становилась всё серьёзнее, и она никак не могла помешать этому. Девчонке исполнилось девятнадцать, её так и не нашли, а теперь ещё и груз не пришёл вовремя. Что бы это могло значить?

Наверняка, тирский Регент опять в чём-то напортачил. Сначала ему не удалось помешать Элиссе тайком вывезти девчонку из замка (хотя даже сама Королева не смогла предугадать такое развитие событий: кто бы мог подумать, что в Элиссе есть хотя бы крупица хитрости?). Но спустя восемнадцать лет эту девчонку уже следовало найти. По настоянию Королевы Регент, наконец, нанял людей из Кейдена несколько месяцев назад, но она откуда-то знала, что уже было слишком поздно.

– Это всё, ваше Величество.

Бруссар, её Аукционист, убрал бумаги в сумку.

– Хорошо.

Он не двигался с места, зажав сумку в руках.

– Да?

– Что насчёт нового груза, Ваше Величество?

Даже её люди не позволяли ей забыть об этом.

– Бруссар, как только я что-нибудь узнаю, то ты тоже это узнаешь. Иди и готовься к своему аукциону. И в этот раз не забудь отсеять и избавиться от бездельников.

Аукционист покраснел и сжал челюсти, скрытые бородой. Он хорошо делал свою работу, обладая врождённой способностью превращать живой товар в деньги. Много лет назад, когда аукцион был ещё всем в диковинку, Королева садилась на низкий балкон десятого числа каждого месяца и с удовольствием наблюдала, как Бруссар выжимал последнюю возможную прибыль за каждый фунт человеческого тела. Что-то внутри неё радовалось при виде тирцев, продаваемых с молотка. Но однажды, около пяти лет назад, один из помощников Бруссара проявил небрежность при проведении дезинсекции, и вскоре Дворец и несколько дворянских поместий заполонили вши.

Королеве удалось замять дело, предложив каждой пострадавшей стороне по рабу бесплатно, при этом вычитая затраты из жалованья Аукциониста. Вши, конечно, доставили много проблем, но теперь она даже была рада этому инциденту. Стоило напоминать Бруссару об этом провале в те моменты, когда он забывал, что он был всего лишь торговцем живым товаром и что без Королевы этих аукционов вообще бы не было.

Он ушёл, держа сумку, как мать держит своё единственное дитя. Королева с удовлетворением отметила, что он напряжённо и обиженно сгорбил спину, но это не приглушило шёпот у неё в голове и тот тихий вопрос, изводивший её уже насколько дней: где груз? На доставку уходило четыре дня при хорошей погоде и пять при плохой. Он никогда не приходил позднее пятого числа. Сегодня же было 6 марта. В случае какой-нибудь проблемы Регент или Торн уже бы известили её. Королева прижала ладонь ко лбу, чувствуя надвигавшуюся боль в висках. Её организм был настолько хорош, что она даже почти никогда не болела. Единственным исключением были головные боли, возникавшие из ниоткуда, не имевшие объяснения с точки зрения медицины и столь же быстро проходившие.

«А что если груз вообще не придёт?»

Она подпрыгнула на месте, как будто кто-то ущипнул её сквозь платье. Торговля людьми играла ключевую роль в мортской экономике, а доставка нового товара была расписана по дням подобно морским приливам. Из Калле и Кадара тоже привозили рабов, но даже их объединённая дань не составляла и половины груза из Тирлинга. Дешёвые рабы трудились на её фабриках и заводах, обеспечивали потребности дворян и наполняли её казну. Любое нарушение процесса вело к убыткам.