• Далека от американских предписаний оказалась и российская внешняя политика. Её противодействие как предполагаемому расширению НАТО на восток, так и западной кампании против Сербии, — это лишь последние примеры, подтверждающие тот факт, что российская политика делается в Москве, а не в Вашингтоне. Между тем, почти ничего не было сделано, чтобы уменьшить реальную угрозу, исходящую от всевозможных ядерных объектов на территории бывшего СССР, — более реальную, чем при советском режиме. Ряд разрекламированных договоров по сокращению вооружений, например, так и не был ратифицирован.

• Что касается ставки, сделанной американцами на Ельцина как на популярную фигуру, удобный инструмент для достижения американских целей, то 85% граждан России, принявших участие в выборах в Государственную Думу в декабре 1993 г., проголосовали против его политики и его партии. И это при том, что Ельцин определял правила, контролировал телевидение и щедро платил своим сторонникам. Особенно прискорбно то, что в значительной мере этот антиельцинизм вызван протестом против американского вмешательства в российские дела, что проявлялось, в том числе, в различных жестах, которые делал «друг Билл» в пользу «друга Бориса».

• Несколько позже неосведомлённость американской администрации в российских делах привела к тому, что президент Клинтон поверил в «потёмкинскую деревню» — обещаниям, данным Ельциным на саммите в Москве. Анонсы по поводу состава и направления деятельности ельцинского кабинета были сразу же нарушены. «Прорыв» в деле убеждения Украины отказаться от ядерного оружия выглядел весьма сомнительно после того, как в Крыму был избран пророссийски настроенный президент, ратующий за присоединение черноморского побережья к России, и украино-российские отношения обострились. А в Беларуси, которую Клинтон посетил после Москвы, прозападный президент оказался смещён сразу же после его отъезда.

• Наконец, в самих Соединённых Штатах администрация Клинтона породила такое множество иллюзий и ложных надежд, что это привело к антироссийской реакции в нашей собственной стране — прежде всего против продолжения помощи русским реформам. Закоренелые вояки времён «холодной войны» начали возводить свои баррикады. «Мы дали медведю попытку, — заявил в «Time» Чарльз Краутхаммер. — Она не сработала». Возможно, новая «холодная война» между Россией и Америкой ещё не маячит на горизонте, но «прохладный» или «холодный» мир сегодня более вероятен, чем провозглашённая «эпоха дружбы и партнерства». (Достаточно представить американскую реакцию в случае возникновения нового союза вокруг России из одной или нескольких бывших советских республик).

Но есть и более неприятная новость. Даже те, кто предупреждал об опасностях, таящихся в американской политике, не могли предвидеть, насколько глубоко клинтоновская администрация увязнет в болоте российской политики. Нам говорят, что Соединённые Штаты должны поддерживать Ельцина, потому что он — законно избранный российский президент. Но Клинтон и его ближайшие помощники пошли гораздо дальше. Превысив всякие нормы международных отношений, они стали группой поддержки Ельцина, его сообщниками и подельниками и тем самым втянули Америку в некоторые из его весьма сомнительных и даже безнравственных деяний.

Чтобы оценить степень и значение этого соучастия, нужно взглянуть на Ельцина глазами огромного большинства российских граждан. Для них он радикальный лидер, навязывающий сверху (старинная русская традиция) чрезвычайно радикальную политику, за которую они никогда не голосовали. Три чрезвычайных мероприятия Ельцина имели наиболее болезненные, шоковые последствия. В 1991 г. он внезапно упразднил СССР, единственную родину большинства россиян. (Мнение американцев здесь не в счёт). В 1992 г. он применил к экономике России «шоковую терапию», лишившую множество людей их кровных сбережений и достойного уровня жизни. И, наконец, в 1993 г. он сверг с помощью танков законно избранный парламент и весь посткоммунистический конституционный порядок, ранее представляемый гражданам как законный.

Неудивительно, что шоковый режим Ельцина породил, вместо «русского перехода», о котором столько трубили на Западе, поляризованное общество, отметающее любые разновидности умеренности и центризма в политической жизни. Но экстремизм всегда порождает экстремизм. Недаром ельцинская политика привела к победе на думских выборах в декабре 1993 г. крайнего националиста Владимира Жириновского.

Давайте посмотрим теперь, какую роль сыграли американцы во всех этих событиях. Даже если исключить случаи прямого вмешательства, американское правительство бешено аплодировало факту уничтожения СССР, нисколько не заботясь о психологических, экономических и прочих последствиях этого события для рядовых граждан, включая опасность гражданских войн в ядерной войне. Когда «шоковая терапия» разоряла десятки миллионов россиян, наше правительство кричало: «Ещё!» и с презрением относилось к не «настоящим» реформаторам, коими считало всех экономистов-рыночников «не-ельцинского» толка. На закономерный рост парламентской оппозиции Ельцину в 1992–1993 гг. американская администрация отреагировала по-ельцински же, обозвав парламент «цитаделью красно-коричневой реакции». Российский процесс демократизации лишился тем самым двух самых важных вещей — влиятельного парламента и признанной оппозиции. Администрация Клинтона поддержала уже первую попытку Ельцина прикрыть парламент в марте 1993 г., а затем, не обращая внимания на стремление умеренных российских политиков предотвратить более серьёзное столкновение, громко приветствовала финальный, танковый акт трагедии — и, вместе с ним, торжество российской антидемократической традиции неограниченной исполнительной власти. И вот теперь новая ельцинская «конституция», лишённая демократического принципа разделения властей, провозглашается американской администрацией «демократическим прорывом».

Могут ли быть после этого сомнения в том, что американская миссионерская политика, с таким энтузиазмом поддержанная Конгрессом, средствами массовой информации, академическими кругами, скомпрометировала, извратила и наши цели в России, и наши самые большие ценности? Крестовый поход за глобальное обустройство настоящего и будущего России (аналогичные планы строятся и насчёт Украины) должен рано или поздно закончиться. Что за политику мы будем проводить потом?

Ответ на этот вопрос нужно искать уже сегодня и не в Вашингтоне, международных финансовых организациях или американских университетах, а в самой России.