— Я не складаю перспектыўных планаў і не ведаю дакладна, над чым буду працаваць у бліжэйшы час. Канечне, ёсць задумы, а што найбольш канкрэтна захопіць — наперад не ведаю. Мабыць, буду і далей займацца ваеннай тэмай: я там знаю многае са свайго асабістага вопыту і ведаю, што напісана другімі ў беларускай, рускай і іншых літаратурах.

С приходом Нового года принято вспоминать радости и приобретения истекшего года, постигать их явный и скрытый смысл, их непреходящее значение в нашей все усложняющейся жизни.

Трудно говорить обо всем, что на протяжении года добром тронуло душу, но об одной из радостных встреч не сказать невозможно. Под самый занавес года она заставила сильнее забиться не одно читательское сердце, порадовать многих возобновлением старого и доброго знакомства. Тем более, что неувядающее знакомство это ведет свое начало с того, ставшего уже давним времени, когда еще далеко было до нашей Победы и огненные вихри войны бушевали в исконных пределах России, а мы были молоды и имели ничтожные шансы дожить до невообразимо далекого 77-го.

Тогда мы обитали в стрелковых ротах и приданных им батареях, умирали и воскресали на крохотном клочке поля, поименованном полосой действия стрелкового батальона, лежали в санбатах, недоедали, недосыпали и вдоволь «продавали дрожжей» в наших «на рыбьем меху» шинельках. Разная досталась нам доля — кому огненный, гибельный, но венчанный желанной победой большой город на Волге, кому безвестный, хотя и не менее гибельный Апраксин бор, из которого не многим суждено было вырваться. Но вот мы встретились, и они перед нами, наши боевые друзья и побратимы: изобретательный старшина Тябликов, никогда не терявший присутствия духа командир орудийного расчета Ахмед Абдуллин, человек сложной военной судьбы Аткай Шарипов, тяжело раненный политрук Коля Зотов, чья судьба, может, трагичнее всех других судеб. Мы с пониманием и должной деликатностью переживали трудную фронтовую любовь обаятельной Пани Зайцевой и комбата Артюхова, которым уготовано было вынести втройне — за себя, за любимого человека, за раненых, за батарею. Многие из них погибли, другие были искалечены, но все долгие годы они не уходили из нашей военной молодости, а стало быть, и из всей жизни, ибо молодость — лучшая часть жизни, какой бы она ни была. И не наша вина, что нам она досталась такой — обильной на страдания и смерти и до скаредности скупой на радости.

Но вот треть века спустя солдаты, мертвые и живые, снова собрались вместе, и мы видим их в трудной фронтовой жизни, мертвых — еще живыми, живых — еще не мертвыми. А собрал их и представил на нашу предновогоднюю встречу наш общий друг и товарищ, один из очень немногих однополчан, кому улыбнулась судьба из далекого 77-го, великолепный русский прозаик Сергей Крутилин в своем новом романе «Окружение».

Спасибо ему за это.

За писательскую верность старой солдатской дружбе — мой новогодний тост!

Игорь Божко — художник по профессии, участник многих художественных выставок, довольно успешно занимается литературой, в частности прозой. Я знаком со многим из того, что написал И. Божко: несколькими десятками рассказов, повестью, романом. Тематически литературное творчество Божко разнообразно, ему в одинаковой степени доступно для изображения как лично пережитое, так и «сочиненное»; материалом прошедших времен он пользуется с такой же свободой и легкостью, как и материалом современности. Нередко авторский взгляд в прозе И. Божко на характеры и ситуации спорен, иногда чрезмерно утрирован, но надо отдать должное этому даровитому автору — читать его всегда интересно. К тому же проза Божко — что является главным ее достоинством — всегда предельно достоверна, зачастую жестка до шокирующей оголенности характеров и ситуаций, но, как правило, за этой жесткостью — глубина осмысления жизни, верность гуманистическому началу творчества.

Следует еще отметить особую тему в творчестве одесского прозаика — тему искусства, быта и жизни художников, о которых автор пишет с завидным знанием дела. Напечатанный в Одессе роман о художниках при известных его недостатках — заметное явление в разработке данной темы, сложной и трудной для изображения средствами литературы.

Ныне на суд читателей «Смены» выносится один из небольших рассказов И. Божко, воскрешающий тему трудного послевоенного детства с его многочисленными лишениями, еще не зажившими ранами недавней войны и светлой искоркой всегда живущего в человеке стремления к будущему, таящему пусть слабую, но всегда живую надежду.

Желаю всесоюзному читателю радостного знакомства с прозой этого безусловно талантливого автора.

В наше время впервые за свою историю человечество получило реальную возможность навсегда устранить угрозу войны и жить в мире, который, как никогда, нужен сейчас, ибо не существует другой альтернативы всеобщему миру, кроме всеобщего уничтожения.

Если посмотреть на многовековое прошлое культуры народов, то можно увидеть, что художники-гуманисты всегда были против войны, больше всего их заботили проблемы мира. Но далеко не всегда они имели хоть какую-либо возможность устранить угрозу очередной войны, потому что были разобщены, нерешительны, отягощены классовыми, сословными, религиозными и прочими предрассудками, мешавшими им сказать свое решительное «нет» войне.

Мы же теперь имеем такую возможность.

Эта возможность опирается на волю народов, волю демократических сил, лучших представителей прогрессивного человечества, понимающих всю пагубность новой войны и сознающих личную ответственность перед историей, человечеством и собственной совестью.

Лучшие художники мира и Страны Советов не перестают отстаивать мир письменно и устно, в художественном творчестве и публицистике. Но кто может сказать, где предел этой неустанной работе? Давно и хорошо известно, что мир не утверждается сам собой, что за него надо бороться, потому что существуют человеконенавистники всех мастей, которые готовы ввергнуть человечество в пучину новой, невиданной по своим разрушительным последствиям войны. Вместе со всеми честными людьми мира писатели должны решительно возвысить свой голос во имя защиты жизни на земле.