— А, понятно. Знаете, Лиза, в следующую субботу, двадцать девятого, откроется мой новый ювелирный салон. Я буду очень рад, если вы согласитесь украсить это событие своим присутствием. Своей красотой вы просто затмите блеск бриллиантов.

— Ну, зачем мне затмевать ваши бриллианты, Симон, — засмеялась молодая женщина, — кто же их купит, если они не будут блестеть достаточно ярко? Лучше я тогда дома посижу.

— Нет, я настаиваю. Вы будете главным бриллиантом в моей короне. Выпьете пару коктейлей, мы к тому же собираемся раздать нашим самым важным гостям подарки, вы тоже не останетесь с пустыми руками. Давайте, соглашайтесь.

— Ой, ну, раз уж вы так настаиваете, и раз обещаете подарок, я приду. Уломали вы меня!

— Вот и отлично, вам все очень понравится.

Поток банальных комплиментов в адрес Лизы продолжался еще минут пятнадцать, пока на дне ее дамской сумочки не запищал мобильный телефон. Черноволосая красавица достала аппарат и прочитала короткое сообщение, посланное ей Георгом. В нем было всего две фразы: «Я уже за столиком. Жду тебя».

— Мне было очень приятно с вами пообщаться, Симон, но мне пора возвращаться в ресторан. Да и, действительно, на улице уже стало весьма прохладно.

— А, ну, хорошо. У вас есть моя визитка и личный телефон, так что будем поддерживать связь. Я тоже очень рад, что мы познакомились, Лиза. Значит, увидимся в субботу?

— Да, обязательно приду. Меня ведь там ждет подарок, — улыбнулась девушка.

— О, конечно получите подарок, я свои обещания всегда выполняю.

Лиза попрощалась с ювелиром и пошла обратно в «Капеллу», звучно цокая тонкими шпильками по каменной дорожке. В зале громко звучала музыка, около сцены, на которой выступала очередная имагинерская поп-звезда, танцевали охмеленные гости.

— Твоя романтическая встреча закончилась, Лиза? — равнодушным голосом спросил Георг, сидевший за столиком с бокалом шампанского в руке.

— Да этот форсун сам ко мне подкатил. Ты о Симоне Имисе знаешь что-нибудь?

— По-моему, у него сеть дорогих бутиков есть, что-то такое. С блатными, вроде, дела не имеет. Мы с ним не знакомы, по крайней мере, пока не знакомы.

— Двадцать девятого он пригласил меня на открытие его нового ювелирного салона. Обещал и какой-то подарок сделать. Я схожу, посмотрю, чем он собирается приворожить меня.

— Молодец, — ухмыльнулся Кессель и опорожнил бокал шампанского, — принимай подарки, пока молодая и красивая. А-то потом, как состаришься, тебе даже кусок черствого хлеба никто не подаст.

— Ах, какая печальная судьба мне уготована, прямо повеситься хочется, — проворчала Лиза, глядя с раздражением на Георга. — Может, пора уже ехать домой?

— Да, сейчас поедем, я уладил вопрос с Бамоном. На днях обмоем успешную сделку…

Было уже почти два часа ночи, а журналист Александр Карман все никак не мог заснуть и глядел в темное окно напротив кровати, думая о телевизионном интервью, которое ему предстояло дать утром.

На днях, усердно порывшись в военных архивах и пролистав пару документальных книг, он сумел выяснить, какое именно подразделение SS отвечало за транспортировку и хранение ценностей, спрятанных в шахте под городком Фарбелен. Имея на руках полный список личного состава этого подразделения, ему даже удалось разыскать одного немецкого ветерана, девяностолетнего Тобиаса Вельтера, жителя Франкфурта, который во время войны был шофером грузовика и завозил ящики с конфискованными ценностями в угольную шахту.

Надежды Кармана, что Вельтер поможет ему подойти ближе к разгадке тайны похищенного эскиза, увы, не оправдались. В телефонном разговоре престарелый Тобиас объяснил, что, действительно, будучи молодым солдатом, возил в Фарбелен ящики с награбленным антиквариатом, но не может ничего сказать о том, что конкретно находилось в деревянных контейнерах и, тем более, был ли там рисунок нагой девицы.

Александр регулярно связывался со своими информаторами в полиции и арт-среде, но никто из них по-прежнему не мог поделиться полезной информацией.

Между тем пресса стала постепенно терять интерес к Фердинанду Золику, хозяину аукциона и антикварного магазина, которого считали заказчиком кражи эскиза, так как сыщикам не удалось поймать его с поличным или записать хотя бы один телефонный разговор, в котором он намекал бы на свою причастность к преступлению. Догадывались полицейские, что Золик успел в последний момент отделаться от рисунка, но, не располагая прямыми уликами, они не могли ничего против него предпринять.