С каждым шагом смятение Гарри росло. Что у него может быть общего с этим домом, который выглядит так, словно принадлежит Темнейшему из волшебников?

–  Миссис Уизли, почему…

–  Дорогой мой, тебе все объяснят Рон и Гермиона, а мне правда надо бежать, - встревоженно прошептала миссис Уизли.
– Вот, - они добрались до третьего этажа, - твоя дверь правая. Я позову, когда кончится. И она торопливо пошла вниз.

Гарри пересек грязную лестничную площадку, повернул дверную ручку спальни, сделанную в виде змеиной головы, и открыл дверь.

На мгновение он увидел мрачную комнату с высоким потолком и двумя кроватями. Потом раздалось громкое птичье верещание, а следом еще более громкий возглас, и все его поле зрения заполнила пышная масса густейших волос. Гермиона, кинувшись к нему с объятиями, чуть не сбила его с ног, а Сычик, маленькая сова Рона, стал бешено кружить у них над головами.

–  ГАРРИ! Рон, он здесь, Гарри здесь! А мы и не слышали, как ты вошел в дом! Ну, как ты, как ты? Ничего? Жутко злой на нас, наверно! Наверняка злой, я же понимаю, что от наших писем радости было мало, но мы не могли тебе ничего написать. Дамблдор строго-настрого запретил, а у нас так много всякого, что надо тебе рассказать! Да и ты нам массу всего расскажешь! Про дементоров! Когда мы о них узнали и про слушание в Министерстве - это просто возмутительно, я посмотрела в книгах, они не могут тебя исключить, не имеют права, в Указе о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних есть пункт об использовании волшебства при угрозе для жизни…

–  Дай ему хоть вздохнуть, Гермиона, - сказал Рон, улыбаясь и закрывая за Гарри дверь. За месяц, что они не виделись, он, казалось, вырос еще на несколько дюймов и стал еще более нескладным. Но длинный нос, огненно-рыжие волосы и веснушки были все те же.

Гермиона, по-прежнему сияя, отпустила Гарри, но не успел он открыть рот, как в воздухе раздался мягкий шорох и что-то белое, слетев с темного шкафа, нежно опустилось ему на плечо.

–  Букля!

Белоснежная сова, которую Гарри тут же принялся гладить, пощелкала клювом и ласково ущипнула его за ухо.

–  Что тут с ней было!
– сказал Рон.
– Чуть до смерти нас не заклевала, когда в последний раз принесла твои письма. Вот, смотри…

Он выставил указательный палец правой руки, где виднелся полузаживший, но явно глубокий порез.

–  Да, понимаю, - откликнулся Гарри.
– Мне очень жаль, но я хотел получить ответы…

–  А мы-то что, разве не хотели ответить?
– стал оправдываться Рон.
– Гермиона вся извелась, твердила, что ты какую-нибудь глупость вытворишь, если будешь сидеть там один без новостей, но Дамблдор…

–  … строго-настрого вам запретил, - подхватил Гарри.
– Да, Гермиона мне сказала.

Теплое сияние, вспыхнувшее в нем при виде двух лучших друзей, погасло, и в живот хлынуло изнутри что-то ледяное. Целый месяц протосковав по Рону и Гермионе, он теперь вдруг почувствовал, что не прочь остаться один.

Возникло напряженное молчание. Гарри машинально поглаживал Буклю, не глядя на товарищей.

–  Он считал, что так будет лучше, - произнесла Гермиона упавшим голосом.
– Дамблдор.

–  Ясно, - сказал Гарри. Он и на ее руках заметил следы от клюва Букли и поймал себя на том, что вовсе ей не сочувствует.

–  Он, наверно, думал, что у маглов тебе будет не так опасно… - начал Рон.

–  Да?
– поднял брови Гарри.
– На кого-нибудь из вас этим летом нападали дементоры?

–  Нет, но… он же поручил людям из Ордена Феникса за тобой смотреть…

Гарри словно ухнул куда-то вниз - как будто спускался по лестнице и пропустил ступеньку. Выходит, все знали, что за ним следят. Все, кроме него…

–  Плоховато что-то они смотрели.
– Гарри изо всех сил старался говорить ровным голосом.
– Так смотрели, что пришлось самому выкручиваться.

–  Он страшно рассердился, - сказала Гермиона чуть ли не с благоговейным ужасом.
– Дамблдор. Мы его видели, когда он узнал, что Наземникус самовольно ушел с дежурства. Он рвал и метал.

–  А я рад, что Наземникус ушел, - произнес Гарри холодно.
– Иначе я не совершил бы волшебства и Дамблдор, чего доброго, оставил бы меня на Тисовой улице на все лето.

–  А тебя… тебя не беспокоит разбирательство в Министерстве магии?
– тихо спросила Гермиона.

–  Нет, - с вызовом солгал Гарри. Он отошел от них с блаженствующей Буклей на плече и стал оглядываться, но сырая и мрачная комната не доставила ему особой радости. Голые стены с отстающими обоями украшал только пустой холст в нарядной раме, и, когда Гарри проходил мимо, ему послышался чей-то тихий смешок.

–  Зачем все-таки Дамблдору было скрывать от меня, что происходит?
– спросил Гарри, по-прежнему стараясь придать голосу непринужденность.
– Вы… м-м… не догадались задать ему этот вопрос?