–  Ну, друзья, не зевайте там, - сказал Люпин, пожимая всем руки. Гарри, с которым он прощался последним, Люпин хлопнул по плечу: - И ты тоже, Гарри. Будь осторожен.

–  Это точно. Ушки на макушке, лишний раз не подставляться, - подхватил Грюм, тоже пожимая Гарри руку.
– И помните, это ко всем относится, - поаккуратней с тем, что пишете в письмах. Сомневаетесь - вообще про это не пишите.

–  Очень рада была со всеми вами познакомиться, - сказала Тонкс, обнимая Гермиону и Джинни.
– Надеюсь, скоро увидимся.

Машинист дал предупредительный свисток. Стоявшие на платформе школьники заторопились в вагоны.

–  Быстрее, быстрее, - лихорадочно говорила миссис Уизли, обнимая всех без разбора. Гарри она по рассеянности схватила дважды.
– Пишите… ведите себя хорошо… если что-нибудь забыли, мы пришлем… В поезд, в поезд, поторопитесь…

На мгновение громадный черный пес встал на задние лапы и положил передние Гарри на плечи. Миссис Уизли, толкнув Гарри к двери вагона, прошипела:

–  Ради всего святого, Сириус, веди себя как положено собаке!

–  До свидания!
– крикнул Гарри в открытое окно, когда поезд тронулся.

Рон, Гермиона и Джинни, стоявшие рядом с ним, махали провожающим. Фигуры Тонкс, Люпина, Грюма, мистера и миссис Уизли быстро уплыли вбок, но черный пес, помахивая хвостом, вприпрыжку бежал и бежал рядом с окном. Нечетко видимые люди на платформе смеялись, глядя, как пес гонится за поездом. Потом поезд сделал поворот, и Сириус пропал из виду.

–  Он не должен был нас провожать, - обеспокоенно сказала Гермиона.

–  Да ладно тебе, - возразил ей Рон.
– Сколько месяцев бедняга не выходил на волю.

–  Так, ребята, - сказал Фред, хлопнув в ладоши, - я не могу весь день тут стоять и лясы точить, мне надо поговорить с Ли по делу. Пока, до скорого.
– И они с Джорджем быстро двинулись по коридору направо.

Поезд набрал скорость, за окном мелькали дома, и стоявшие у окна покачивались.

–  Пошли найдем купе?
– предложил Гарри. Рон и Гермиона переглянулись.

–  Э… - сказал Рон.

–  Мы… ну… Нам с Роном надо в вагон старост, - смущенно призналась Гермиона.

Рон не смотрел на Гарри; его вдруг страшно заинтересовали ногти на его левой руке.

–  А, - сказал Гарри, - понятно. Ну ладно.

–  Нам не надо будет сидеть там всю дорогу, - торопливо продолжила Гермиона.
– В письмах сказано, что мы должны получить инструкции от старост школы, а потом время от времени ходить по коридорам и смотреть за порядком.

–  Понятно, - повторил Гарри.
– Ну, что ж… Значит, увидимся позже.

–  Само собой, - сказал Рон, бросив на Гарри быстрый беспокойный взгляд.
– Не думай, что мне очень хочется туда идти, я предпочел бы, конечно… но от нас требуют… Я в том смысле, что меня это не радует, я не Перси, - закончил он с вызовом.

–  Ну, это-то я знаю, - улыбнулся Гарри. Но когда Гермиона и Рон потащили свои чемоданы, Живоглота и клетку с Сычиком к головному вагону, Гарри охватило непривычное чувство одиночества. Он ни разу еще не ездил на «Хогвартс-Экспрессе» без Рона.

–  Пошли, - сказала ему Джинни.
– Займем им места.

–  Да, - согласился Гарри и взял клетку с Буклей в одну руку, чемодан в другую. Они с трудом двинулись по коридору, заглядывая сквозь стеклянные двери в купе, которые все были уже полны. Гарри не мог не заметить, что многие смотрят на него с великим любопытством. Кое-кто даже толкал в бок соседа и показывал на него. Пройдя пять вагонов, Гарри вспомнил, что «Ежедневный пророк» все лето втолковывал читателям, какой он врун и саморекламщик. В голове у него возник неприятный вопрос: верят ли газетчикам те, кто сейчас глазеет на него и перешептывается?

В последнем вагоне они увидели Невилла Долгопупса, соученика Гарри по Гриффиндору. Его круглое лицо горело от напряжения: одной рукой он тащил чемодан, другой держал Тревора, свою жабу которая норовила вывернуться.

–  Привет, Гарри, - пропыхтел он.
– Привет, Джинни. Всюду забито, не могу место найти.

–  Ничего не всюду, - возразила Джинни, которая уже успела протолкнуться мимо Невилла и заглянуть в ближайшее купе.
– Здесь полно места, здесь только полоумная Лавгуд.

Невилл пробурчал что-то в том смысле, что не хочет никого беспокоить.