Итак, Валдис Пирчюпис. Связан с Зиганшиным. Вполне мог участвовать в похищении. Работал у Константина Табакова. Человек с весьма сомнительным прошлым, который мог бы свести воедино сразу несколько загадочных нитей. Я напал на золотую жилу!

Я выдохнул дым и почти с нежностью посмотрел на своего пленника:

— Поднимайся.

Пирчюпис оторвал голову от пола, оперся на локти и попытался подняться. Наконец ему это удалось. Его покачивало, и он оперся о край стола.

— Валдис, ты ведь работал здесь?

— И что?

— Зачем ты вернулся?

Во взгляде Валдиса я не прочел ничего для себя приятного.

— Это тебя не касается.

— Касается. Где ты находился прошлой ночью?

Пирчюпис сделал паузу, потом сказал:

— В Москве.

— Да, на самом деле. Ты был вместе с Симеоном Зиганшиным в ресторане гостиницы «Москва».

— И что?

— Вокруг меня создалась толчея, а ты сунул мне в карман записку.

— Нет.

— В записке, если передавать смысл, конечно, говорилось: «Не лезь в чужие дела».

— И почему же ты не следуешь этому совету?

Я был само спокойствие.

— Куда ты затем отправился?

Вновь последовала пауза. Валдис не относился к людям, легко впадающим в панику. Он как следует обдумал, что именно следует ответить.

— Играл с другом в карты.

— Да, ты был с другом, но вы не в карты играли, вы попытались похитить одну девушку. Тогда-то мы и столкнулись во второй раз.

— У тебя нет абсолютно никаких доказательств.

— И я, и девушка опознаем тебя.

— А мой друг скажет, что мы играли в карты.

— А некоторое время спустя не ты ли, дружок, стрелял в мое окно в гостинице?

— Нет.

Я задумчиво вздохнул:

— Возможно, и не ты. Возможно, стрелял твой толстый приятель. — Я взглянул на корешок от железнодорожного билета. — Ты приехал сюда поездом прошлой ночью, следовательно, в тот час ты уже был на вокзале. — В нашей стране граждане пользуются правом на свободное передвижение. — Я не думал, что тебе нравятся страны со столь широкими гражданскими правами. — Валдис смотрел на меня с нескрываемой ненавистью, плотно сжав зубы. — Надеюсь, ты понимаешь, в какую историю влип, — осторожно подбирая слова, проговорил я. — С недавнего времени за попытку похищения прибавили срок, а я не думаю, что ты захочешь иметь дело с милицией. Кроме того, ты влез в чужой дом, а я застал тебя на месте преступления.

— Дверь была не заперта, я просто вошел внутрь.

— Это не имеет значения, и ты прекрасно знаешь об этом. Ты имел при себе оружие…

— У тебя нет свидетелей.

— А как ты сам объяснишь свое появление в лаборатории?

— Я оставил здесь пару своих книг, — сказал Пирчюпис медленно. — Забыл их, когда собирал вещи, и вернулся, чтобы забрать.

— Почему же ты не зашел в дом и не попросил вернуть их?

— Не хотел никого беспокоить такими пустяками, думал, что легко найду свои книги и заберу их.

Я покачал головой:

— Очень милая история, Валдис. Она изрядно позабавит ментов.

— Что же, иди доложи.

— А ты не боишься, что они обойдутся с тобой грубо?

— Это легко проверить.

— Хочу сперва сам с тобой потолковать.

Валдис облизал губы, по-прежнему опираясь большими костлявыми руками о столик.

— Я не желаю больше с тобой разговаривать.

— Но у тебя нет выбора, — заметил я, — а у меня целая куча вопросов. Я хочу знать, например, кто дал тебе записку, которую ты подбросил, мне в «Москве»? Кто тебя нанял, чтобы похитить Верочку Табакову. На кого ты работаешь? И наконец, я хочу знать, где сейчас находится папаша Табаков?

— Поищи кого-нибудь другого — поумнее.

— Кого именно?

— Я не знаю.

Я слабо улыбнулся:

— Крутой ты парень.

— Возможно.

— Я тоже. Уверен, что ты меня знаешь, и наверняка слышал обо мне и раньше. Я тоже крутой парень, Валдис. И ты уже давно мог бы это ощутить.

— Да? Когда начнешь?

— Ты не хочешь быть откровенным?

— Нет, сука.

Улыбка не сходила с моих губ.

— Однако беседовать с тобой становится скучно.

Я переступил с ноги на ногу, уже зная, что сделаю в следующую минуту, и был совершенно спокоен. Это будет не слишком приятно, но не по моей вине. У меня ничего не было под рукой, чтобы связать Пирчюписа, и я не мог рисковать. Валдис на самом деле был очень опасен.

Сохраняя радушное выражение на лице и пребывая в хорошем настроении, я благодарил судьбу за удачу. Но в душе моей не было ни дружелюбия, ни жалости.

Обойдя вокруг стола, я приблизился к Пирчюпису на расстояние вытянутой руки. Пистолет мой очутился на уровне лица противника. Тот смотрел не моргая. Я нанес ему резкий удар стволом пистолета. Пирчюпис упал на стол Я приблизился еще на шаг и ударил Валдиса рукояткой пистолета в солнечное сплетение. Тот тяжело вдохнул и сложился пополам.